Выстрелы ударили резко. Пули прошли через двор, наискосок, снизу вверх. Они не задели ни Людмилу, ни меня, но зацепили охранников. Я видел, как охнув, схватился за плечо Ерохов, нога парня подогнулась, и он упал, открыв спиной дверь в дом. Кузьмину повезло меньше. Первой очередью ему прострелило грудь, и в момент, когда голова десантника коснулась земли, тот был уже мертв. Его открытые глаза мутно смотрели в сторону ярких пятнышек парусов на искрящейся солнцем воде, но он теперь не воспринимал этого.

Стрелок быстро опустошал магазин. Пули впивались в дверной косяк, вышибали стекла, крошили черепицу на крыше и высекали искры из булыжника у крыльца.

Я сообразил: основной мишенью убийцы являлись вовсе не мы с Людмилой, а охрана. Любой человек, хоть что-нибудь понимающий в стрельбе, изрешетил бы всех находящихся на площадке перед домом, прежде чем те успели бы крикнуть «на помощь!».

Еще в Ферудахе, в учебке, инструктор по стрельбе сказал нам:

«Запомните раз и навсегда, задницы! Стреляя, не держите курок нажатым слишком долго. Три, максимум пять выстрелов! Иначе вы никого не прижмете, а только растрясете себе отдачей кишки. Усекли?».

И в двадцать глоток, хором: «Так точно, товарищ сержант!».

Стреляющий не отпускал курок вообще. Он, похоже, задался целью выпустить всю обойму за минимально возможное время. Надо сказать, это ему вполне удалось. Расстреляв все патроны за полминуты, автоматчик прекратил огонь.

Я ожидал этого момента. Ухватил Людмилу под руку и бросился в дом. Нам удалось пробежать оставшиеся семь метров и рухнуть на пол, прежде чем новая волна свинца искрошила рамы в щепки. Теперь от окон остались лишь ошметки да мелкие осколки стекол, засевшие в щелях.

Я выглянул в окно и на вскидку послал два заряда на вершину холма из «вертикалки». Оттуда вновь ударила автоматная очередь.

Ерохов судорожным движением подтянул ближе свое отяжелевшее тело и замер у стены. Пальцы его впились в простреленное плечо. Камуфляжная куртка пропиталась кровью. Кровь стекала по ключице, воротнику, плечу на пол и собиралась в темную густую лужицу около шеи. Огромные, белые от боли глаза вопросительно смотрели на меня.

– Подожди, – я взял автомат Ерохова и осторожно выглянул в окно. Вершина холма была пуста.

Я знал, что делать. Но для того, чтобы предпринять меры, мне нужно выйти из дома. Но ведь и в доме уже могли быть враги. Я понимал: сейчас стрелок не мог достать огнем, но пройдет какое-то время и он, наверняка, сунется сюда. В этом случае лучше забаррикадироваться. Надо срочно звонить в город. Пусть присылают помощь. Ерохов практически выведен из строя, а убийца, если он один, вполне может оказаться более профессиональным в ближнем бою, чем в стрельбе. Кроме того, он мог забросать дом гранатами. Гранаты не давали мне покоя. Выхода, казалось, не было.

– Ну, как ты? – я взглянул на Ерохова.

– Нормально.

Голос десантника дрожал. Он потерял много крови. Она и сейчас сочилась сквозь пальцы, и парень быстро слабел. Лицо его приобрело грязно-серый оттенок. С минуты на минуту Ерохов мог потерять сознание, и тогда драться он не сможет. Но хотелось надеяться, что у него все-таки хватит сил нажать на курок.

– Все будет в порядке, приятель, – сказал я неестественным голосом, которому не верил и сам.

Я оставил автомат Ерохову, зарядил свое ружье и повел испуганную Людмилу наверх. Быстро обшарил дом и убедился, что в доме нет никого. Тогда схватил трубку телефона. Она молчала. Провод, конечно, обрезали.

Как только я разок мелькнул в окне, так стрельба вспыхнула с новой силой. Я залег на пол, уложив рядом испуганную не на шутку девушку.

– Спускайся вниз, в подвал.

Стальные «осы» с треском впивались в стены, что-то грохнуло, вероятно, сорвалась одна из полок. Стрелок перенес огонь на входные двери: он явно хотел, чтобы из дома никто не вышел. Я забрался в комнату, где был металлический шкаф с оружием, взял «вертикалку». Наполнил карманы патронами. Прихватил с собой и двустволку двенадцатого калибра.

Внизу прогрохотала автоматная очередь, и я услышал сдавленный женский крик. Я бросился вниз. У меня не оставалось времени на раздумья. Влетев в гостиную, я увидел на полу распростертое тело Ерохова. Его автомата нигде не было.

Я кожей ощущал присутствие в доме еще одного человека и вошел в подвальное помещение с твердым намерением: если с головы Людмилы упал хоть один волос, я отыщу негодяя и нашпигую его свинцом с головы до пяток. Я его разорву. Удавлю.

Но тот и не думал прятаться. Щеголеватый молодой человек вольготно развалился в кресле из лозы.

Черные волосы коротко подстрижены, тонкие ухоженные усики примостились под такими же тонкими губами. Острые черные глаза настороженно наблюдали за мной. В смуглых руках с беловатыми ладонями – автомат.

Я почувствовал, как меня захлестывает волна бешеного слепящего гнева. Мне казалось, что сейчас я взорвусь от дикой, душащей меня ярости. Она застилала глаза кровавой пеленой, и в какую-то секунду я испугался, что теряю над собою контроль. Это было самое худшее. Нельзя позволять себе срываться. Выпустить из себя гнев – значит потерять драгоценные секунды. А их и так слишком мало.

– Где девушка? Что с ней? – глухо выдавил я из себя.

– Ну спокойно, спокойно, парень, – щеголь ухмыльнулся. – Мне чертовски сложно разговаривать с человеком, который держит в руках два дробовика. Чертовски сложно – и неприятно.

Я не двинулся с места. Не шевельнулся. Только чуть напряглись пальцы сразу на всех четырех спусковых крючках. Щеголеватый парень заметил это. И испугался. Он постарался не показать это внешне, но, тем не менее, быстро заговорил:

– Товарищ капитан, ваша девушка в безопасности. Но… Что будет с ней дальше, зависит только от вас. Только от вас. Мы хотели бы обсудить с вами одно предложение. Вы выполняете одно маленькое поручение для нашего государства – и получаете вашу даму назад живой и невредимой.

Щеголь продолжал изучать меня, а я лихорадочно обдумывал ситуацию.

– Я надеюсь, вам понятно, о каком государстве идет речь? – продолжал молодой человек. – Кажется, ясно, что речь идет о Грузии.

На хрена мне была нужна Грузия, когда меня интересовала только моя девушка? Но где же она? И тут я впервые понял, как мне дорога эта женщина, с которой я провел не более двух недель. Что она со мной сделала? Почему я так дорожил ею? Кто мне Людмила? Случайная встречная. Но эти люди знают мое звание, а, значит, и то, что я делал в Афганистане. Мало того, эти сволочи, скорее всего, в последнее время следили за нами. Именно потому я и предчувствовал опасность. То, что они хотят получить в качестве услуги, вероятно, связано с террористическими действиями против абхазцев. Отпустят ли они Людмилу в том случае, если я пойду на сотрудничество с ними? Вряд ли. Зная о моем прошлом, черты моего характера, эти люди должны понимать, что произойдет с ними после того, как Людмила окажется в безопасности. Значит, полагаю, они попытаются убрать ее после задания. Проще попытаться перехватить мою девушку сейчас, пока она где-то здесь.