– Они не сумеют нас подавить. Никто не сумел – даже Османская империя. Мы люди гор, мы крепкие. Мы беседуем с козами. Мы беседуем с овцами.

Попрощавшись с Шамуном, мы с Раймондом сели в машину и поехали через Бейрут. Пока мы были в пути, он рассказал, как на себе прочувствовал, что такое столкнуться с режимом Баас на северо-востоке страны. В молодости он возглавлял студенческое движение, которое выдвигало требования о выдворении Сирии из страны. Он рассказал мне, как неоднократно попадал в лапы ливанской службы разведки, как был заключен в тюрьму, где его били. Рассказал, как служба разведки звонит в Дамаск, чтобы оттуда присылали инструкции.

И хотя Раймонд тоже горец, он явно занервничал, когда как-то вечером ему пришлось отвозить меня на встречу с человеком, который позволял называть себя не иначе, как «Ваше Превосходительство». Он заработал свой титул на должности заместителя спикера ливанского парламента после того, как в 1990 г. Сирия настолько глубоко укрепилась в стране, что даже давала себе право избирать и смещать правительство. В то самое время, когда закатилась звезда семьи Шамун, на сцену вышел «Его Превосходительство».

Это Эли Ферзли; христианский парламентарий, чье имя привел Дори Шамун, когда искал подходящий пример для определения «сирийских марионеток». Хабиб Малик назвал бы его «зимми́-христианин». Оба при этом сочли бы, что в аду имеется специальное местечко для всех предающих дело ливанской свободы.

Мы встречаемся с Ферзли в голой цементной комнате, где из обстановки только пустая доска для объявлений, телефон, чисто прибранный стол и несколько стульев. Ощущение от этого места довольно unheimlich[187], кажется, вот-вот сюда войдет человек в длинном черном плаще и солнцезащитных очках, скрутит нам руки за спину и начнет светить лампой в лица, срываясь на крик.

Я никак не могу заставить себя называть его «Ваше Превосходительство» и при этом замечаю, что и Раймонд тоже. Ферзли даже и бровью не ведет. Он говорит нам, что специально ради интервью только что вернулся из долины Бекаа, расположенной вдоль сирийской границы. Там он принимал участие в похоронах четырех ливанских солдат, убитых несколькими днями ранее во время попытки захвата боевика из группы оппозиции, которая воюет против режима Асада, но скрывается в Ливане. Были убиты и два члена оппозиции. Гражданская война то и дело перекидывается на эту сторону границы.

Прошлое Эли Ферзли можно прочитать по лицу: не столько по ослепшему, полузакрытому левому глазу, сколько по шраму на правой щеке в память о взрыве, жертвой которого он стал в 1985 г. Бомба была адресована не ему, а его другу Ильясу Хобейке, но оставшийся в церкви Хобейка ничуть не пострадал.

Ильяс Хобейка – это человек, вызывающий ужас даже у храбрецов. Его важная персона воспринимается здесь как пугало: если в этой стране и есть такие христиане, которые, делая кивок в сторону худших альтернатив – панарабистской или исламистской, ставят своей целью получение безграничной власти, то Хобейку можно поставить в самом конце этой шкалы, в том месте, где готовят массовую бойню. Его преступления переходят даже те границы, которые никогда не снились ни маронитам, ни израильтянам. Хобейка – обратная сторона маронитов, представитель крайнего культурного высокомерия. Необходимы пояснения, чтобы читатель мог понять, как, имея репутацию маронита, он при этом стал славным примером присущих некоторым из них внутреннего двуличия и коварства.

Уже в молодости Хобейка прославился как необузданный, упивавшийся насилием командир армии фалангистов. В июле 1977 г., когда ему только исполнился 21 год, он уже имел за плечами расправу над 81 палестинцем в деревне Ярина, во время которой наряду с пленными боевиками перед зданием школы были казнены 20–30 гражданских лиц[188]. Хобейка работал одновременно на израильтян и на ЦРУ и стремился к ликвидации всех своих политических противников.

В то же самое время он служил телохранителем Башира Жмайеля, избранного президентом Ливана в августе 1982 г. Три недели спустя Жмайель был убит в результате взрыва бомбы; предполагают, что за покушением стояли сирийцы[189]. Чтобы отомстить за убийство, возглавляемые Хобейкой фалангисты в сентябре 1982 г. устроили массовую резню в палестинском лагере беженцев Сабра и Шатила, расстреляв от 700 до 2000 безоружных людей, а охранявшие лагерь израильские солдаты просто закрыли на это глаза.

Три года спустя, когда Хобейка оказался в церкви рядом со своим братом по оружию, Ферзли, этот лидер ополчения решил объединиться с Сирией. С врагом. Так же, как перед ним сделал и Его Превосходительство. Отлично умея держать нос по ветру, в 1985 г. Хобейка поменял «хозяина» и рьяно бросился на защиту режима Асада. Вскоре Хобейка с помпой обосновался в Дамаске. Теперь он уже вел речи об «арабской идентичности» и существенной роли, которую Сирия играла в истории Ливана[190].

Несмотря на свое многолетнее кровавое прошлое, в 1990-е годы Хобейка занимал министерские посты в ливанском правительстве, в частности, был министром по делам тысяч эмигрантов. Многие воспринимали это как своего рода ливанский черный юмор, учитывая тот факт, что человек, сам создавший ситуации, вынуждавшие ливанцев бежать из страны, теперь был поставлен управлять их делами. Однако когда-нибудь всему этому должен был быть положен конец. В 2002 г. Хобейку уничтожили в Бейруте, взорвав его авто. Трудно сказать, кто за этим стоял: слишком у многих были причины желать избавиться от этого бесстыдного и жестокого ренегата.

Эли Ферзли, старый друг Хобейки, все еще живет и здравствует. Человек он довольно разговорчивый, но при этом предпочитает говорить обо всем, кроме того, о чем я его спрашиваю, поэтому слушать его – занятие непростое. Невозможно оторваться от созерцания такого глаза и такой щеки. Своими черными волосами с боковым пробором и отдающим статическим электричеством темно-синим костюмом, своим радушным гостеприимством и неутомимыми жестами он напоминает гангстера из американского вестерна, который через несколько минут после начала фильма погибает быстрой, грязной и насильственной смертью.

Когда Ферзли наконец обращает внимание на мои вопросы, касающиеся его сомнительных связей с Сирией, он тут же набрасывается на равнодушие Запада к тому, что происходит в большой соседней стране.

– Посмотрите на нынешнее положение христиан в Сирии, – совершенно спокойно произносит он. Голос его звучит как у человека, абсолютно уверенного в том, что собеседники готовы слушать его часами. – Это просто невыносимо. Христиане бегут из Алеппо, Хомса и Дамаска. Если в Сирии к власти придет Мусульманское братство, то можете даже не сомневаться – христиан там больше не останется.

Подручный Ферзли приносит апельсиновый сок цвета крови. Я спрашиваю, как Ферзли решился на поддержку такого полицейского государства, как Сирия.

– На Западе