И после ужина, который им подали в отдельной комнате, где потом должны были остаться спать братья ордена и служки, Лизавета рассказывала о войне за Сильмариллы. Без излишних деталей, но с красивостями. Рассказывала до тех пор, пока в углу на лавке не захрапел громко-громко брат Джанфранко, и Лис не скомандовал всем идти спать. Антонио и Руджеро на прощание пообещали найти и подарить Лизавете Сильмарилл. Ну, или хотя бы просто большой красивый камень.

А на следующий день дождь не прекратился ни на минуту. Чары спасали багаж от сырости, но не могли никого спасти от глупости и халтуры. Лизавета так и не узнала, кто в тот день седлал Огонька, но стоило им выбраться за ворота, как седло поехало на одну сторону, и она полетела в лужу вместе со всеми своими мешками.

Подскочивший Сокол смягчил падение магической силой, и она не разбилась, только вымокла и перепачкалась. Пришлось тормозить всех, переодеваться в чистое и сухое, которое под дождём тоже быстро стало мокрым, но хотя бы осталось чистым.

Весь день моросил дождь, а вокруг тянулись болота. Впрочем, время от времени их, видимо, осушали, и строили дома — изредка встречались небольшие деревни в несколько дворов. Чем жили люди в этом болотном краю — оставалось для Лизаветы загадкой.

И когда ближе к вечеру перед отрядом замаячили стены и башни, Лизавета уже хотела одного — чтобы тепло и сухо. Как говорили друзья-походники — «сухо, дома, в тёплой ванне».

В город их пропустили без проблем, важное лицо из Ордена Сияния и здесь оставалось таковым, несмотря на совершенно другое государство. Более того, они проехали по мощёным булыжниками улицам прямо до главной площади и остановились у ворот огромного кирпичного замка. Им подняли решётку и опустили подъёмный мост через ров, полный воды.

Когда всё это хозяйство с лязгом захлопнулось за спиной, Лизавета поёжилась. Но тут же успокоила себя — ничего страшного, это нормальный средневековый, тьфу, ренессансный замок. У него должен быть ров и подъёмная решётка. И, наверное, ещё какие-то защитные приспособы тоже есть. Если завтра будет хорошая погода, она попросится на это всё посмотреть.

Если у господина Лиса не будет на неё и её время каких-нибудь других планов, конечно же.

Во дворе замка Лиса приветствовал мужик в чёрном — больше Лизавета разглядеть не смогла по сумеркам и по дождю. Выражал бурную радость от прибытия дорогих гостей и сообщал, что покои готовы. Интересно, их что, ждали? Лис извещал, что появится?

Наконец речи закончились, и можно было пройти внутрь, где хотя бы за шиворот не текло. Их вели какими-то коридорами, и Лизавета поняла, что сама ни за что не выберется наружу, даже если её будут ждать поднятая решётка и опущенный мост.

Провожатый привёл всю компанию в круглую комнату, из которой расположенная вдоль стены лестница вела наверх. В комнате был растоплен камин, две служанки в коричневых платьях, фартуках и чепцах внесли подносы с кувшинами и стаканами и поставили на стоявший посреди комнаты стол. Провожатый известил, что в кувшинах подогретое вино, в двух верхних этажах комнаты для господина мага и его ближних, а охрана и служки могут остаться прямо здесь, и что господин герцог ожидает господина мага через час к ужину.

Подогретое вино оказалось очень кстати — после мокрой и холодной улицы. В помещении тоже было сыро, оказалось — дождь здесь идет шестой день без перерыва, и все местные будут рады, если господа орденские маги воззовут к Великому Солнцу и наворожат им хорошей погоды, тем более — впереди великий праздник кого-то из местных праведников. Это рассказывала Фьорина, замковая служанка, приставленная к приезжим дамам.

Как поняла Лизавета, в их распоряжение выделили одну из замковых башен. В зале нижнего этажа у стены были навалены тюфяки, набитые сеном. А наверху нашлись ещё три комнаты — две на втором этаже и одна на третьем. Во всех в них были камины, и ещё трубы, по которым тёплый воздух поднимался с первого этажа. Это было очень кстати, в местной сырости-то.

Комнату на самом верху заняли Астальдо и Крыска, одну из комнат второго этажа — Лизавета и Тилечка, а вторую Лис предложил Соколу. Тот кивнул, поставил внутрь свой мешок, и велел занести в соседнюю вещи Лизаветы и Тилечки. Зашёл туда вместе с Антонио, осмотрел полукруглую стену, запоры на окнах, камин и воздуховодные трубы, входную дверь и внутренний засов. Заглянул под кровати. Одобрительно кивнул — можно, мол, живите.

— Господин маг, а свою комнату вы так же тщательно осмотрели? — умильно улыбнулась ему Фьорина.

— Если кто незваный заглянет в мою комнату, так я же встречу, понимаешь, детка, — улыбнулся ей Сокол. — А здесь дамы, существа трепетные и ранимые.

Барышня хихикнула. Хотела было увязаться за ним, но Лизавета тормознула её.

— Скажи-ка, Фьорина, как бы нам помыться с дороги.

— Так я сейчас кувшин принесу, — кивнула она.

— Нет, нам не кувшин, нам бы помыться. Воду греть не надо, справимся сами. А вот натаскать придётся.

— А, так вам совсем помыться! Это тоже можно, но придётся идти в купальню. В подвал. У нас там их три — мужская, женская и отдельно для его милости герцога. И вода уже горячая, греть не надо.

— Сказка какая-то, — не поверила Лизавета.

— Нет, что вы, всё правда! — Фьорина сделала вокруг лица и плеч какой-то знак рукой.

Лизавета и Тилечка переглянулись, и хором сказали, что идут мыться хоть прямо сейчас. Фьорина выскочила из комнаты, громко велела кому-то пойти и приготовить купальню для двух дам, а дамы пока доставали подмокшие вещи. Точнее, это у Лизаветы были подмокшие, после переодевания под дождём, у Тилечки сухие. Девочка достала платье, и посетовала, что лучше бы оно было влажным — она бы и высушила, и разгладила, а так мятое совсем. Платье Лизаветы оказалось ещё и немного грязное — потому что лежало с краю и промокло вместе с мешком, когда всё упало в лужу. Тилечка посмотрела и сказала — это всё ерунда, легко отчистится и даже потом отгладится. Но лучше завтра — сейчас не очень хорошо видно.

А пока нужно было взять с собой хоть что-то чистое и сухое. Лизавета пожалела об отсутствии какого-нибудь второго платья, хоть бы и тоже чёрного. А так — платье надо чистить, в одном дублете и штанах она свалилась в лужу, во втором потом ехала весь день. Самыми приличными выглядели, извините, джинсы. И кроссовки, кстати, и кроссовки! Если джинсы чуть влажные, то кроссовки по какой-то прихоти судьбы оказались сухими. И носки, ещё носки! Счастье-то какое!

В местную ванную комнату Лизавета взяла с собой джинсы, кроссовки, носки, бельё и рубаху. Надевать шифоновую блузку она поостереглась. Ещё поймут не так! И разные помывочные принадлежности.

Когда они вышли из комнаты, оказалось, что ключа не предполагается. Лизаветины расспросы привлекли внимание кого бы вы подумали? Правильно, господина Сокола. Он заверил, что в нижней комнате всё время будет кто-нибудь из отряда, и наверх никого не пропустят. Нет нужды туда ходить, и всё.