— наверное лицо, перепачканное от того, что я уснула на черновиках, больше всего и обеспокоило Лессайра. Но ничего, я поеду со всеми на охоту и докажу, что я здорова и полна решимости. Они не видели меня всю неделю. Они не знали, что со мной. А я не больна и не заражена. Со мной всё в порядке. Я просто устаю от долгой работы с книгами.

«И от безысходности», — уже сама себе призналась я. Но никому больше об этом знать нельзя. Даже если отцу я уже кое-что рассказала. Тем, насколько всё по-настоящему безнадёжно, я могла поделиться только с Сэром Дардионом. Впрочем, он и сам, если смотрит на меня, понимает.

Карин не ожидала меня увидеть, будто Лессайр ей не рассказал, но зато сам мужчина широко мне улыбнулся и одобрительно кивнул. Я с улыбкой подошла к своим воинам и поприветствовала их.

— Какие-нибудь новости? — осторожно спросила моя телохранительница, будто не веря, что я могла собраться с ними на охоту.

— Это вы мне скажите! — Притворяться жизнерадостной было почти невыносимо, но я не хотела, чтобы от меня что-то скрывали, как от больной. — Неужели папа не прислал мне ни одного письма за всё это время?

— Нет, не присылал, — сказала Карин. — Но я ему пишу каждые несколько дней. Как и договаривались, общие вещи: все здоровы, работа идёт, всё хорошо. Ничего конкретного. Так нас ещё долго трогать не будут.

— Хорошо, — кивнула я.

Мне не писал. А ей, похоже, да. Иначе откуда Карин знает, что король получает письма? Выглядит она вполне уверенной, значит осведомлена, что в Балтхиоре всё хорошо. Но почему не говорит об этом мне? Неужели я настолько плохо выгляжу в последнее время из-за усталости и плохого настроения? Быть такого не может! Сегодня в зеркале я выглядела не хуже, чем обычно. Может, дело в чём-то другом? Но в чём?

Я мусолила эти мысли, пытаясь сложить полную картину в голове, пока мы шли по заросшей, но широкой тропе. Похоже, когда-то раньше это было дорогой.

Карин о чём-то договорилась с отцом. В тот день, когда мы уезжали из Балтхиора. Может быть, отец отправил меня в изгнание? А Карин попросил присматривать за мной. Ну или она сама предложила. Дом Сэра Дардиона достаточно далеко от чужих поместий, а значит я не буду распугивать придворных своим видом и ведьмовскими замашками.

Может быть, это и к лучшему. Здесь мне спокойнее. Надо будет ещё и Айель с помощниками привезти сюда до зимы, перевезти всё оборудование, попросить Ракдара простить нас за навязчивость или подарить ему ещё одно поместье. Да, так будет вполне справедливо, если я ему мешаю. Хотя, по виду юноши так не скажешь. Он кажется вполне довольным тем, что я живу и работаю здесь. Карин и с ним наверняка договорилась. Она вообще предприимчивая. Я всегда мечтала быть такой, но у меня никогда не получалось.

Майрен и Теойен заметили оленя и подали знак. Мы ускорили шаг, после чего я тоже увидела рога среди листвы, а затем и тело. Мужчины приготовили верёвки. Мы с Карин вытащили мечи на случай, если на шум сбегутся дедры.

Крупный здоровый олень с ветвистыми рогами величественно, словно хозяин, вышедший встречать гостей, появился из-за каменных развалин какой-то старой сторожевой башни. Он смотрел на нас как на что-то интересное. Похоже, на него раньше никто не охотился.

— Не напугайте его, — прошептала я.

Подобравшись ещё ближе, я рассмотрела его тёмные глаза со вполне осмысленным взглядом и ни следа скверны на морде. Это очень хорошая находка. В Балтхиорской крепости как раз было несколько самок.

Первый бросок верёвок напугал оленя, и нам пришлось пойти за ним прямо в чащу. Впрочем, густые кусты и деревья быстро закончились, выведя нас к каким-то старым воротам. Они-то и помогли загнать животное в ловушку.

Рыцари быстро накинули ему верёвки на рога и прижали их к земле, чтобы не вырвался. Теойен что-то шептал и гладил оленя, пытаясь его успокоить. Я тоже хотела подойти, но Карин не позволила мне — сказала, что слишком опасно. А просто наблюдать, как мужчины пытаются сдвинуть упирающееся животное с места, мне быстро наскучило.

Я подошла к забору, на одну сторону которого повалилось дерево, а другая заросла так, что прутья невозможно было разглядеть среди густых кустов. И, расчистив фамильное украшение на воротах, попыталась разобрать на нём буквы.

— Кордарт… откуда я могу помнить эту фамилию? — пробормотала я, возя по краям таблички пальцами.

— Колба, — напомнила мне Карин.

— Точно. Так это его поместье? — Я сделала несколько шагов к упавшему на ограду дереву и перебралась на ту сторону.

— Осторожнее, — не отставая от меня, сказала Карин. — Тут могут быть дедры.

Майрен и Лессайр последовали за нами. Куда же я без них.

Среди развалин не было зла, только безмятежность и тоска покинутого места. Всюду ликовал зелёный мягкий мох и вьющиеся лозы плюща, обнимающие и убаюкивающие старый обломленный камень. Осеннее солнце ласково согревало зелень, пробиваясь между пожелтевшими кронами.

— Нам нужна библиотека, — сказала я. — И колодец.

— И подвал, — добавила Карин.

— Да.

Взойдя на ступеньки, я открыла двери в главный зал. Внутри холла было влажно; солнце светило в прореху в крыше, и в освещённом кружке росли цветы.

«Как же здесь красиво», — подумала я, рассматривая необычные узоры на колоннах и непривычную обстановку. Тот, кто жил здесь раньше, точно не знал, что такое мода или правила, он создавал интерьер сам, я чувствовала это. Но особенный шарм месту придавала именно заброшенность и вся эта зелень, забравшаяся в дом.

— Надеюсь, библиотечной крыше повезло больше, — произнесла Карин, кисло осматривая прореху.

Заметив следы на старом пыльном ковре, я последовала за ними. Сравнила отпечатки со своими. Мои были чёрными, как земля, а следы ботинок того, кто прошёл здесь раньше, уже успели потускнеть. Возможно, с тех пор прошло уже много месяцев, а может всего лишь недель — определить точнее мне было не под силу. Меня никто не учил читать следы.

Мы вчетвером осмотрели всё поместье, хотя на второй этаж подниматься не стали — несколько проломленных ступенек и кровать, свисавшая из дыры со второго этажа, намекали, что делать этого не стоит. Тот, кто был здесь раньше, уже попытался. Вероятно, это чуть не стоило ему жизни.

Библиотеку мы тоже нашли. Но бесценные книги размякли и теперь не представляли никакой ценности. Даже если у меня получалось прочитать выцветшее название на корешке, страницы из-за влаги превратились в сплошную бумажную кашу.

Некоторые книги валялись на