По радио играла переработанная сверхъестественным образом песня группы «Duran Duran». В припеве повторялось слово «Африка», и какая-то команда подражателей под названием «Toto» превратила композицию в обличительную речь против черных. Я постарался выбросить песню из головы.

Зазвонил телефон.

Как всегда потрясенный тем, что не выключил его, я нащупал пищащий телефон в кармане куртки. На экране определился номер Джона. Я нажал на кнопку.

— Нет.

— Дейв! Как хорошо, что я тебя поймал. Только что звонил мой дядя: он просит нас помочь ему в одном деле. Ну, типа, в качестве консультантов.

— Твой дядя? Танцор в клубе? И по какому вопросу мы будем его консультировать?

— Нет-нет, не тот дядя! Дядя Дрейк, полицейский. На месте преступления творится что-то странное, и он просит, чтобы мы на это взглянули. Западная Двадцать третья улица, дом номер тысяча восемьсот восемьдесят, рядом с торговым центром.

Я задумался. Нам позвонили из полиции? У них там что, какой-то призрак? И нам нужно разобраться с ним, словно мы — чертовы Скуби-Ду?

— Нет. Мы это уже обсуждали. Я отправляюсь домой есть пирог.

— Кажется, они нашли Молли.

— Что?

Молли? Может, она угнала еще одну машину?

— Заезжай за мной. До скорого.

— Джон, я никуда не поеду. Я…

Но связь уже прервалась.

Я выругался и потер лоб. По радио расистские вирши накладывались на идеальную гармонию поп-песни 80–х.

«Отправим их обратно в А-а-африку…»

Я потянулся к выключателю — и увидел, что радио не работает.

Приехали, блин.

Я заехал за Джоном, ведь он остался без средств передвижения: банк забрал мотоцикл за долги, и вернуть «железного коня» не помогли даже сверхъестественные способности.

Мы повернули на 23–ю улицу — идеальный ряд домов модного кофейного цвета, со сверкающим внедорожником у каждой двери. Найти нужное здание оказалось легко: вокруг него теснилось столько полицейских машин с красно-синими маячками, что все вместе они походили на корабль пришельцев из «Близких контактов третьей степени».

«Если кто-нибудь прикажет нам убираться, уезжаем немедленно, — подумал я, когда мы остановились в квартале от места преступления. — Хоть один неодобрительный возглас — и катимся восвояси».

Мы проехали мимо синего «джипа» с номером STRMQQ1. Слегка нахмурившись, Джон оглядел его. На лужайке перед домом стояли четверо растерянных полицейских; похоже, каждый из них чувствовал себя увереннее от того, что рядом вооруженный напарник. На нас уставились четыре пары глаз.

— Не волнуйтесь, мы уже здесь, — сказал Джон.

Эта реплика полицейских разозлила. Они нас знать не знали, и от неприятностей нас спасло только появление Дрейка, дяди Джона, здоровенного малого в полицейской форме, с солидным животиком. Свой шрам на верхней губе Дрейк пытался скрыть, отрастив неаккуратные усы.

— Привет, Джонни. Спасибо, что приехал.

Он крепко, по-мужски пожал руку Джону.

— Так что тут происходит?

— Ты знаешь, чей это дом?

— Строма Кьюзвана? — предположил Джон.

Секунду Дрейк растерянно молчал.

— Э-э, нет. Он принадлежит Кену Филипу, метеорологу с пятого канала.

— А, — сказал Джон. Похоже, этот ответ его не удовлетворил. Я взглянул на номер машины — STRMQQ1.

— Буквы Q должны напоминать пару глаз, — сообщил я Джону. — Надпись означает «Следящий за бурей».

Джон посмотрел на номер, потом на меня, затем снова на номер. Тут я впервые обратил внимание то, что большое окно гостиной разбито и занавески шелестят на ветру.

— Значит, кто-то убил метеоролога? — наконец сказал Джон.

— Типа того. Бьюсь об заклад, такого странного зрелища тебе видеть не приходилось.

— Сильно в этом сомневаюсь.

— Мы еще в дом не вошли. — Дрейк повернулся ко мне. — Там еще эта собака. Джон сказал, что она, похоже, твоя.

За занавесками ничего не было видно, и поэтому я подошел к двери и заглянул в гостиную через декоративное окошечко. На кожаном диване сидела девушка чуть моложе меня, с шелковистыми рыжеватыми волосами, собранными в хвостик. Редкие пряди падали на гладкий лоб и прекрасные карие глаза. Короткие шортики практически не скрывали самую идеальную пару загорелых бедер на свете. Я невольно пригладил волосы и внезапно с ужасающей ясностью осознал каждый дефект своего тела, вплоть до последней унции жира и шрамика на щеке.

С такой внешностью я бы тоже носил шорты в октябре. Уволился бы с работы, целыми днями сидел бы дома и ласкал себя. Кстати, брился ли я сегодня?

Рядом с диваном на полу лежал труп.

— Это и есть метеоролог? — спросил я.

— Ага, — подтвердил Дрейк.

— Вы видите девушку, сидящую на диване?

— Слушай, приятель, я же сказал, что мы пытались привести ее сюда, но собака…

— Я без иронии. Просто хочу знать, видите ли вы ее.

— Это Крисси Ловлейс, соседка. Она не сдвинулась с места с тех самых пор, как мы прибыли сюда. Мы подавали ей сигналы, но все без толку. Она словно в отключке.

— Значит, его убила она?

— Нет, ему вырвала глотку собака. Она все еще там. В том-то все и дело — каждый раз, когда мы пытаемся войти, она…

— Черт побери! Какая жалость, что в городе нет особого департамента, который занимался бы… ну, отловом животных, что ли. Нет, постойте — он у нас есть. Называется «Департамент по отлову животных». Дать вам их номер?

— Секундочку, — сказал Джон. — Говоришь, это сделала Молли?

Он повернулся ко мне.

— Дейв, помнишь, мы однажды тыкали в нее палкой ровно двадцать три минуты, а она даже не зарычала? Молли не могла сделать такое с человеком.

— Вы ничего не понимаете, — сказал Дрейк. — Мои ребята боятся даже войти туда, и я их не виню. Там что-то… сверхъестественное.

Я снова заглянул в окошко.

— Никакой собаки не видно. Не понимаю, почему нельзя просто…

Появилась Молли — рыжий ирландский ретривер, или кто уж она там, отмытый с шампунем и расчесанный до идеального состояния. Похоже, новый владелец заботился о ней куда лучше, чем я. Девушка и Молли могли бы зарабатывать хорошие деньги, рекламируя товары для собак.

Так вот, эта ухоженная псина с окровавленной мордой, вытянув лапы, парила в воздухе примерно в трех футах от пола и медленно летала по комнате, словно кто-то подвесил ее на невидимые нити и заставил скользить по невидимым рельсам. Поравнявшись с дверью, собака повернула голову в мою сторону и произнесла четким, гортанным голосом: