Он уронил голову сбоку от шеи Анны, его теплое дыхание расползалось по простыне, заставляя шевелиться волосы у нее на затылке.

– Не сейчас, мама и папа хотят немножко отдохнуть.

– Все нормально, – тихо произнес Мехмед под ее ухом. – Она спрашивала о тебе всю неделю. Мы продолжим позднее.

Анна погладила его широкую спину.

– Ты уже завтракала, моя маленькая? Папа сделал для тебя бутерброд?

– Да, – ответила девочка и забралась на двуспальную кровать.

Мехмед соскользнул с Анны, оставив после себя ощущение пустоты и тепла не успевшей в полную силу вспыхнуть страсти.

– Миранда, – сказала Анна Снапхане. – Миранда Изол, иди сюда и поцелуй мамочку.

Курчавая, черноволосая и кареглазая девочка свернулась клубком рядом с ней, как замерзший котенок около батареи.

– Мама, – сказала она. – Мама.

Анна обняла ребенка, качала его медленно.

– Ты по мне соскучилась?

Девочка кивнула.

– Но тебе же было хорошо у папы?

Новый кивок.

– Поиграем в домик?

Анна Снапхане накрыла себя и ребенка одеялом с головой, темнота сомкнулась вокруг них, душный, пропитанный запахами тел воздух стал неприятным сюрпризом для легких. Она почувствовала, как матрас закачался, когда пружины освободились от веса Мехмеда с другой стороны кровати, слышала шаги его босых ног в направлении кухни.

– Кофе?

– С огромным удовольствием, – ответила глухим, как из подземелья, голосом.

– Поедем домой?

Анна посмотрела на контуры ребенка, лежавшего рядом с ней, погладила голову, которая сразу же стала потной.

– Мы дома. Дома у папы.

Девочка прижалась к ней, засунула руку в ее волосы.

– Тебе придется сегодня тоже побыть у папы, маме надо работать, но потом мы поедем домой в Лидингё, ты и я. Ты хочешь этого? Домой к твоей кукольной коляске?

Девочка махнула рукой в попытке сбросить одеяло и получить больше кислорода, Анна Снапхане скинула его с них обеих одним движением ног. Воздух спальни прохладной волной накрыл ее тело. Она задрожала.

– Шюман искал меня по мобильному, – сообщил Мехмед, войдя в комнату с чашкой кофе с молоком, но без сахара. Он поставил ее возле половины кровати Анны.

Девочка спрыгнула на пол, Анна накрылась одеялом и снова легла на подушку.

– Чего он хочет?

Она взяла чашку, погрела руки о фарфор. Мехмед сел, положил ладонь ей на бедро.

– Узнать, как долго наша редакция будет работать летом.

– И почему?

– Понятия не имею, он оставил только одно сообщение. Кофе вкусный?

Она улыбнулась над краем чашки.

– Ты не в курсе, у них в газете ничего особенного не происходит? – спросил он.

– Даже если и происходит, – ответила она, – почему Шюман должен рассказывать тебе об этом?

Мехмед Изол, телеведущий и продюсер общественно-политического журнала Телевидения Швеции, начал нежно ласкать рукой ее бедро, медленно смещаясь вверх по нему.

Берит Хамрин бросила газету на письменный стол Анники, она тяжело дышала, ее лицо было в пятнах.

– Ты читала колонку Барбары?

Анника сунула в рот остатки пончика с вареньем и облизнула пальцы, прежде чем взяла в руки свежий номер их издания.

«Да, дорогие читатели, столь плохо все и было, я чуть не стала свидетельницей убийства, произошедшего под самым моим носом, настоящего лакомства для гиен из нашей газеты…»

– Что за чертовщина? – воскликнула Анника и проглотила остатки пищи. – У кого хватило ума пропустить подобное?

– Меня тоже это очень интересует, – сказала Берит и по-прежнему в куртке села на письменный стол Анники. – Что-то происходит. Зачем иначе Торстенссону сидеть здесь ночью?

Анника вытерла губы старой салфеткой, подумала о странном личном задании Шюмана.

– Было ошибкой забирать ее из Лиссабона, – сказала Берит, снова пробегая глазами колонку Барбары Хансон. – Там она, по крайней мере, не приносила вреда.

– Но она же ничего не делала в Лиссабоне, – возразила Анника, – только стоила немалых денег.

Берит Хамрин встала, сняла куртку.

– Ее присутствие на страницах может обойтись еще дороже. Это же оскорбление личности. Что ты обо всем этом думаешь?

Анника взяла свой экземпляр «Квельспрессен», просмотрела раздел новостей. Вместе с Янссоном, ночным шефом, она и Берит накануне прошлись по всему содержанию.

Главный редактор Торстенссон сидел рядом с отсутствующим видом, погруженный в свои мысли, из-за чего им пришлось понизить голоса и следить за каждым словом. Результат получился такой, как они в общих чертах и представляли: последние часы Мишель, трудная запись, водитель и пассажир в таинственном автомобиле и потом довольно аккуратные рассуждения о подозреваемых под заголовком «Ночь затягивается». В конце шло несколько отзывов на происшествие деятелей индустрии развлечений Швеции, рассуждений о будущем телевидения и о том, когда зрители смогут увидеть выпуски «Летнего дворца». Она и Берит тогда просмотрели все материалы, отредактировали тексты друг друга и вдвоем подписались под каждой статьей.

– Хорошо выглядит, – констатировала Анника.

– Проверь следующий разворот, – сказала Берит.

Редакция раздела развлечений отправила свою команду в Кельн, где выступал Джон Эссекс, им удалось сфотографировать его, когда он выходил из лимузина перед отелем, но они не смогли получить никаких комментариев.

Анника изучила снимок, позу звезды, явно готовящегося прорываться сквозь толпу окруживших его поклонниц, искаженные гримасой экстаза нечеткие лица девиц, лес растопыренных пальцев, безмолвные крики восторга, застывшие на губах малолеток.

Это была интересная картинка, полная теней и полутонов и все равно четкая и выразительная. У Анники сразу возникла масса вопросов.

Как он выдерживает все это? Какие плюсы имеет такая жизнь? Какую цену люди готовы заплатить за популярность?

– Кто сделал снимок? – спросила она.

– Новый парень, взятый на время отпусков, Хенрикссон. Тебе удалось связаться с комиссаром?

– Я сейчас позвоню ему.

Берит вместе с курткой, газетой и сумкой направилась к своему рабочему месту, расположенному через несколько столов.

Анника достала последний номер «Конкурента», пролистала, не читая, передовицу, раздел культуры, остановилась на страницах шесть и семь, под материалом красовались его имя и портрет.

Боссе, серьезный, на несколько лет моложе, чем сейчас, смотрел на нее с газетного листа. Она вспомнила тепло, исходившее от его тела, и как у нее кружилась голова.