Приподнявшись, Крофт еще раз нажал на спусковой крючок и после нескольких секунд непрерывной стрельбы снова спрятался в окоп. Послышался душераздирающий вопль, вызвавший на лице Крофта слабую улыбку. «Попал!» — подумал он радостно. Ему представилось, как пули пробивают мышцы и дробят на своем пути кости. Вопль повторился, и Крофт снова пережил весь комплекс звуков и запахов, которые он испытывал когда-то, наблюдая, как клеймят коров раскаленным железом.

— Взвод, в ружье! — еще раз крикнул он изо всех сил и непрерывно стрелял в течение десяти секунд, чтобы прикрыть подход своих солдат. Прекратив огонь, он услышал, что позади него ползут люди.

— Кто здесь? — спросил он.

— Я… я это, — послышался прерывистый голос скатившегося в окоп Галлахера. — Святая Мария! — бормотал он испуганно.

Крофт почувствовал, как Галлахер дрожит всем телом.

— Перестань! — гневно сказал он, крепко сжав руку Галлахера. — Остальные ребята встали?

— Да.

Крофт посмотрел на ту сторону реки. Стояла тишина. Вспышки пулеметной стрельбы прекратились так же внезапно, как прекращают лететь искры от точильного колеса, когда от него отнимают нож. Теперь, когда Крофт был не один, он мог что-то планировать.

Поскольку на линии огня между двумя пулеметами находились солдаты его взвода, Крофт снова почувствовал себя командиром.

— Скоро они пойдут в атаку, — хрипло прошептал он на ухо Галлахеру.

— О-о, — едва промычал тот, весь дрожа. — Надо же, не дают даже опомниться после сна.

— Слушай, — повелительно зашептал Крофт. — Ползи вдоль линии и скажи всем не стрелять до тех пор, пока японцы не начнут переходить реку.

— О, я не могу, я не могу, — залепетал Галлахер.

— Ползи сейчас же! — угрожающе прошипел Крофт, готовый ударить его.

— Я не могу…

Японский пулемет открыл огонь. Просвистевшие над их головами пули ударили в листья деревьев позади окопа. Трассы были похожи на обрывки красной молнии. Теперь в их сторону стреляли, казалось, тысячи и тысячи винтовок. Крофт и Галлахер прижались ко дну окопа. У обоих было такое ощущение, что барабанные перепонки в ушах лопнули. Крофт чувствовал сильную боль в голове. Стрельба из пулемета частично оглушила его. Сверху в окоп то и дело падали комки земли и, ударившись об их спины, разлетались на мелкие кусочки. Крофт старался уловить момент, чтобы подняться и открыть ответный огонь из пулемета. Когда стрельба поутихла, Крофт попытался осторожно поднять голову, но пули засвистели с прежней силой, и пришлось снова нырнуть вниз.

Японцы, по-видимому, заметили кусты, из которых вел огонь Крофт, и продолжали периодически обстреливать их.

Неожиданно раздались пронзительные завывающие звуки, настолько сильные, что пришлось зажать уши. Эго были мины, разорвавшиеся совсем рядом с занимаемыми взводом позициями.

Взрывной волной Галлахера подбросило вверх, а потом, как мешок, шмякнуло на землю.

— О боже! Боже! — вопил он. К его шее прилипли комки жидкой грязи.

— Господи, меня ранило! — воскликнул кто-то рядом. — В меня что-то подало.

— Остановитесь, я сдаюсь! Прекратите! Я сдаюсь, сдаюсь! — неистово кричал Галлахер, возмущаясь разрывами мин. Он не знал, что за сила заставляла его кричать.

— Меня ранило! Меня ранило! — все еще вопил кто-то рядом.

Японцы продолжали вести ружейный и пулеметный огонь. Согнувшись, Крофт по-прежнему лежал на дне окопа. Мышцы его расслабились. Кругом свистели пули. Протянув руку, Крофт схватил ракетницу. Стрельба не ослабевала, но между отдельными выстрелами он уловил крики японцев.

— Японцы наступают! — крикнул Крофт и выстрелил из ракетницы. — Остановите их! Задержать во что бы то ни стало!

С того берега донесся пронзительный вопль; человек кричал так, как будто ему зажали дверью руку.

Ракета осветила реку как раз в тот момент, когда японцы начали форсировать её. Крофт скорее почувствовал, чем увидел, что теперь его позиции обстреливает японский пулемет с фланга. Схватив свой пулемет, он начал вести непрерывный огонь, никуда не целясь, а лишь поворачивая пулемет из стороны в сторону. Стрельбы других на своей стороне он не слышал, но зато видел вспышки у дульных срезов винтовок.

Крофт с ужасом заметил, что через узкую реку к нему приближаются японские солдаты. Ракета осветила их так же неожиданно, как освещает молния. Крофт не стал рассматривать детали; в тот момент он ничего не различал и не чувствовал, он не мог бы даже сказать, где кончались его руки и где начинался пулемет. Его слух воспринимал лишь общий гул беспорядочных звуков, не задерживаясь на отдельных воплях и криках людей. Он ни за что не сосчитал бы, сколько японцев форсировало реку. Он сознавал и чувствовал только, что надо нажимать на спусковой крючок и стрелять, стрелять, не останавливаясь ни на секунду. Чувства угрожавшей ему опасности просто не существовало, он всецело был поглощен стрельбой.

Японские солдаты, пересекавшие реку первыми, начали падать.

Они не могли двигаться в воде быстро, и сосредоточенный ружейный и пулеметный огонь разведывательного взвода сражал их, как ураган в открытом поле. Оставшиеся на ногах японцы начали натыкаться на тела упавших товарищей. Крофт видел, как, перелезая через убитого, один солдат с трудом удерживал равновесие. Крофт не сводил с него прицела, пока тот не рухнул в воду, подкошенный пулями из пулемета.

Крофт взглянул направо и заметил трех японцев, пытавшихся перейти реку в месте поворота. Он быстро развернул пулемет и нажал на спусковой крючок. Один солдат упал, а двое других, помедлив секунду в нерешительности, побежали обратно на свой берег. У Крофта не было времени преследовать их огнем — несколько японских солдат добрались до берега и находились в каких-нибудь пяти ярдах от его окопа. Крофт расстрелял их прямой наводкой.

Он стрелял и стрелял, перенося огонь с одной цели на другую с такой же быстротой, с какой хороший спортсмен бросается к мячу. Заметив, что солдаты в одной группе падают, он в ту же секунду нацеливал пулемет на другую. Атакующие линии японских солдат нарушились и превратились в небольшие смешавшиеся группки.

Солдаты дрогнули и начали отступать.

Осветительная ракета погасла, и на некоторое время Крофт как бы ослеп. Стрельба с противоположного берега прекратилась. Наступила сравнительная тишина. Крофт попытался нащупать рукой еще одну ракету.

— Где она? — спросил он Галлахера шепотом.

— Что? — не понял тот.

— Иди ты…

Крофт нащупал наконец ящик с патронами. Торопливо зарядив ракетницу, он понял, что начинает видеть в темноте, и на какую-то секунду заколебался. Однако в тот же момент на реке что-то задвигалось, и он выстрелил ракету. Когда она осветила реку, в ней неподвижно застыло несколько японских солдат. Крофт навел на них пулемет и дал очередь. Один из солдат почему-то невероятно долго держался на ногах, в то время как все его товарищи упали. Его лицо ничего не выражало; он оставался в вертикальном положении некоторое время даже после того, как пулеметная очередь прошила ему всю грудь.