В конце концов она так и поступила — ушла и покорно стояла среди деревьев на краю пляжа, стояла много часов после их отъезда. Лодка постепенно превратилась в маленькую точку, а потом и вовсе исчезла; море стало пустынным, лишь изредка в отдалении мелькал прогулочный катер с Ардферна. Когда солнце зашло, Анджелина все еще стояла на месте, терпеливо дожидаясь разрешения уйти. Только с рассветом она поняла, что ее обманули, и вернулась в коттедж. Возле задней двери в ящике она увидела сложенные отцовские бутылки с виски. Анджелина уселась рядом, пристально глядя на них. Она осталась вдвоем с Малачи.

Если бы Финн был здесь и слышал, как Анджелина изливала мне все эти подробности, он наверняка сказал бы, что я действовал, как настоящий мастер своего дела. Он сказал бы, что я аккуратно заманил ее в ловушку. Забавно, что я и сам так думал, когда ее слушал. Забавно, что я так ничего и не почувствовал.

* * *

Почти сразу после того, как Малачи вернулся с материка, начались попытки изгнания бесов. Раз в месяц он отводил Анджелину в откормочный сарай. Там на столе всегда стояли распятия и стаканы с водой, а в ржавом ящике визжала и била копытами свинья, из-за чего ящик скрипел и раскачивался. Малачи использовал ритуал, который сам придумал для ППИ, — специальные молитвы и библейский ряд демонов: диаволы, черти, бесы, духи. Он заставлял Анджелину вставать голыми коленями на бетонный пол и, опустив голову, стоять так девяносто минут.

После этого он ее отпускал, и она прямиком бежала домой и становилась под душ, стараясь заглушить звуки, доносившиеся из сарая: визг и удары о гофрированные стены. Она не видела, что происходило со свиньями, но могла судить об этом по тем признакам, которые обнаруживала по утрам. Очевидно, Малачи давал им еду, и пока они ели, ударял их плотницким молотком, вероятно, промеж глаз. Анджелина помнила, как он говорил, что у свиней это самое чувствительное место. После этого он их вскрывал и присаживался рядом на корточки, пытаясь найти на органах черные точки — признак того, что демоны переместились. Затем обычно выжидал день или два, чтобы успокоиться, а потом собирал в ведра куски мяса и запекшуюся кровь, относил к скалам и сбрасывал все это в море. Головы он сохранял. Анджелина не знала, для чего ему нужны были головы — возможно, он и сам этого не знал.

Впервые в жизни она задумалась о побеге. Единственный мир, который ей был известен, — это десять квадратных километров леса в южной части Куагача. Она не раз подходила к ущелью и смотрела, как солнце поджаривает его со всеми его бочками и вытекающими из них на землю струйками химикатов. Пересечь его — все равно что спуститься в ад, и раньше ей никогда не приходило в голову нарушить границы, установленные родителями. Но теперь страх и отчаяние толкнули ее на немыслимые ранее поступки.

В конце августа она впервые пересекла ущелье. Она осторожно двигалась между бочками, все время останавливаясь, чтобы проверить, не следят ли за ней сзади со склона. С каждым часом коричневая скала на севере становилась все больше и больше. Когда наконец она пришла в деревню, там было так зелено, что ей показалось, будто она может пить листья. Темнело, вверху на деревьях целыми стаями собрались грачи. Они сидели, склонив голову набок, и смотрели на нее своими глазами-бусинками. Словно в трансе, она шла по тропинке, которая вела в общину, и, дойдя до околицы, остановилась и окинула деревню пристальным взглядом. Со своими аккуратно подстриженными лужайками и опрятными домиками та показалась ей нереальной, словно сошедшей с телеэкрана. Надвигалась ночь, и в некоторых окнах горел свет. Из одного дома вышла женщина в бледно-лиловой шали. Анджелина в панике развернулась и с бьющимся сердцем неловко взобралась на нижние ветви какого-то дерева. Она втиснулась между сучками, кора впилась ей в кожу.

Женщина прошла всего в метре под ней и скрылась в длинном низком здании. Внутри загорелся свет и надолго воцарилась тишина. Учащенный пульс Анджелины эхом отдавался у нее в ушах. До сих пор она видела чужих людей только по телевизору или с большого расстояния на пристани. Она уже собралась спуститься с дерева и подкрасться к зданию, когда внезапно свет погас и женщина вышла из здания. В руках она держала стопку кухонных полотенец, на которых стояла металлическая миска. Свернув на тропинку, женщина вдруг остановилась.

Секунду она смотрела на миску так, словно в ней оказалось что-то неожиданное: глаза опущены, губы плотно сжаты. Затем, непроизвольно дернув челюстью, она медленно, очень медленно подняла глаза вверх. Анджелина сидела затаив дыхание. Их взгляды не встретились, но Анджелина поняла, что ее увидели. Наступила долгая, очень долгая пауза, и, хотя сердце ее бешено колотилось, ее переполняла надежда. Она представила себе, как женщина опускает миску и протягивает к ней руки. Она представила себе, как ее ведут в деревню и люди выходят из своих домов, чтобы ее приветствовать. Она представила себя на кухне, где горит огонь и на столе стоит ужин, и впервые после отъезда Асунсьон она не чувствует себя несчастной.

Но, разумеется, ничего подобного не произошло. Вместо этого Сьюзен Гаррик уронила миску, потом наступила пауза, пока миска катилась где-то между деревьями. Затем она остановилась, и тут Сьюзен закричала. В ее голосе звучал настоящий ужас, пронзивший Анджелину до самого сердца. Сьюзен резко развернулась, некоторое время постояла на месте, словно не зная, что делать, после чего, пошатываясь, направилась к домам, крича и плача. Анджелина на секунду застыла, затем поспешно спустилась с дерева — кора оставляла ссадины на ее коже. Повернувшись, она исчезла в чаще — там, откуда пришла.

Больше она не появлялась в деревне вплоть до той самой ночи, когда последовала за Малачи и увидела, как он закладывает в церковь взрывчатку.

Вернувшись в коттедж, она обнаружила Малачи в кабинете — горит свет, на столе стоит бутылка. Анджелина тихо проскользнула в заднюю дверь и отправилась в ванную, чтобы выпить воды и смыть с тела запекшуюся кровь и грязь. Закончив с мытьем, она поднималась к себе, как вдруг возле дома началась какая-то суматоха; заслышав ее, Анджелина инстинктивно взлетела на самый верх лестницы. Кто-то стучал в дверь. Малачи в панике выскочил из кабинета.

— Иди в свою комнату! — прошипел он. — И не выходи, пока я за тобой не приду.

С бьющимся сердцем она прокралась в свою комнату. Внизу Малачи открыл дверь. На какой-то миг воцарилась тишина, затем каким-то странным плачущим голосом Малачи произнес:

— Бенджамин! Бенджамин, зачем ты здесь? Я не хочу тебя видеть.

— Малачи!

— Да. Я Малачи. Зачем ты здесь?

На несколько секунд снова воцарилась тишина. Анджелина знала, кто такой Бенджамин — Бенджамин Гаррик. Она видела его фотографию и теперь представляла себе, как они смотрят друг на друга, думая о прошедших годах. Когда Бенджамин снова начал говорить, он произносил слова шепотом, так, словно чего-то боялся:

— Малачи, что с тобой случилось?

— Что случилось? Да ничего не случилось.

— Малачи, у нас говорят ужасные вещи. Говорят ужасные вещи о том, чем ты здесь занимаешься. В этих лесах видели нечто порочное.