— Беги, только не заплывай слишком далеко.

Джеральдина улыбнулась, глядя вслед убегающей дочери. Она совершенно не похожа на других девочек. Плавает и бегает лучше мальчишек, с которыми дружит Лэдди. Не боится воды, не прячется от солнца. Ее совершенно не волнует, будет ли у нее мягкая белая кожа.

Гаррисон Марлоу оторвался от газеты.

— Мне завтра нужно съездить в город по делам.

— Хорошо. — До Джеральдины донеслись детские голоса. — Надо что-то делать с Риной.

— С Риной? — переспросил он. — А в чем дело?

— А ты ничего не заметил? Наша девочка взрослеет.

— Но она еще совсем ребенок!

Джеральдина Марлоу улыбнулась. Правду говорят, что отцы открыто гордятся сыновьями, но втайне обожают дочерей.

— В этом году она стала женщиной.

Гаррисон покраснел и вновь уткнулся в газету.

— Может, тебе следует поговорить с ней немного, объяснить… Как я поговорил с Лэдди два года назад.

Улыбка Джеральдины стала озорной. Ей нравилось наблюдать за замешательством мужа — всегда такого спокойного и уверенного в себе мужчины.

— Не глупи, Гарри, — рассмеялась она. — Сейчас мне уже нечего ей объяснять. Когда такое происходит, естественно, я рассказала ей все, что было нужно знать.

Он вздохнул с облегчением.

— По-моему, Рина из тех счастливиц, которые легко проходят через подростковый возраст. В ней совсем нет неловкости, и кожа чистая. Но, наверное, ей пора купить бюстгальтеры. Она становится очень красивой девушкой.

— Есть в кого, — с улыбкой заметил Гаррисон.

Джеральдина взяла его за руку и ответно улыбнулась.

Они оба уже давно считали Рину своим ребенком.

— Ты не возражаешь, если я сегодня поеду с тобой в город? — тихо спросила она. — Было бы приятно остановиться в отеле.

— Это будет чудесно! — он сжал ее руку.

— Молли присмотрит за детьми, а я завтра похожу по магазинам.

— Я с тобой согласен, — с шутливой серьезностью проговорил Гаррисон. — А то в нашем доме слишком много народу. Я позвоню в отель и скажу, чтобы к нашему приезду приготовили шейкер с мартини.

* * *

Рина плыла к плоту для ныряния, установленному за прибоем. Там должны быть Лэдди и его друг Томми Рэндалл. Она вылезла из воды почти у их ног. Как только она стала подниматься к ним по лесенке, лежавшие на спине парни сели. На лице Лэдди было написано недовольство ее вторжением в их святая святых.

— Почему ты не играешь с девчонками? — сердито спросил он.

— Да брось ты, — сказал Томми. — Пускай остается.

Рина искоса взглянула на него и заметила, что он не отрывает глаз от ее выпирающей под купальником груди. Именно в это мгновение она и начала превращаться в женщину. Она инстинктивно опустила руки. Ну что ж, если так они примут ее в свой круг, то пусть смотрят. Она села напротив них.

У нее заныли груди, и она посмотрела на себя. Соски четко выделялись под туго натянутой тканью. Она снова посмотрела на парней, которые теперь смотрели на нее совершенно открыто.

— На что это вы уставились?

Те смущенно переглянулись и отвели глаза.

— Ну? — спросила Рина, глядя на Лэдди.

Тот густо покраснел.

— Я же заметила: вы смотрели на мою грудь!

Парни снова переглянулись, и Лэдди встал.

— Пошли, Томми. Тут стало тесно.

Он нырнул с плота, и Томми последовал за ним. Секунду Рина смотрела им вслед, а потом растянулась на досках и уставилась в яркое небо. Все-таки странные эти мальчишки.

Бретельки впивались ей в тело. Она повела плечами, и груди выскочили из тесного купальника. Рина посмотрела на себя. Ее грудь казалась особенно белой на фоне темного загара, а соски стали ярче и больше, чем раньше. Она осторожно дотронулась до них кончиками пальцев. Они оказались твердыми, словно камушки. По ее телу пробежала волна приятной дрожи.

Солнечное тепло стало наполнять ее грудь сладкой болью. Она медленно начала массировать больное место — и тепло постепенно начало разливаться от груди, уходя в глубину тела. Она погрузилась в блаженство, которого прежде не знала.

Бейсбольный матч закончился удачным броском Лэдди.

— Что собираешься делать? — спросил Томми по дороге на пляж.

— Ничего, — пожал плечами Лэдди.

— В «Бижу» идет новый фильм с Гибсоном.

— Я уже посмотрел. Джоан скоро приедет?

— Моя кузина? — переспросил Томми.

— А ты знаешь еще какую-нибудь Джоан? — саркастически осведомился Лэдди.

— Может, на уикенд.

— Давай сводим ее в кино.

Томми возмущенно фыркнул:

— Ага, о себе ты подумал, а я как? Думаешь, очень интересно сидеть рядом и смотреть, как ты ее лапаешь? А кого приглашу я?

— Ну, не знаю.

Томми немного подумал, а потом вдруг прищелкнул пальцами.

— Есть! — объявил он. — Приглашу твою сестру. Рину.

— Что?! Да она еще совсем девчонка.

— Ну, не скажи. Она стала даже пышнее, чем на плоту две недели назад.

— Но ей только тринадцать…

— А Джоан четырнадцать. Прошлым летом, когда ты с ней целовался за домом, ей тоже было тринадцать.

Лэдди взглянул на друга. Может быть, Томми прав? Рина растет.

— Ладно, приглашай, — пожал плечами Лэдди. — Только это пустой номер — мать ее не пустит.

— Пустит, если ты ее попросишь, — уверенно сказал Томми.

Друзья попрощались, и Лэдди вошел в дом. После жаркой и шумной игры там было тихо и прохладно. Лэдди прошел на кухню.

— Молли! — позвал Лэдди.

Тишина. И тут он вспомнил, что сегодня четверг — день, когда у Молли выходной. Наверху послышался какой-то шум.

— Мама, это ты?

— Они уехали в Хианнес, с кем-то обедают, — ответила сверху Рина.

— А, понятно.

Он достал из ледника бутылку молока и кусок шоколадного торта. Только доев, он вспомнил, что дал себе слово не прикасаться к сластям до тех пор, пока не сойдут эти прыщи.

Он сидел, погрузившись в полудремоту, и слушал звуки, доносившиеся из комнаты Рины. Да, она растет. Как развязно она сидела на плоту с выпирающей из-под купальника грудью! Томми был прав: грудь у нее больше, чем у его кузины.

Он снова представил себе Рину на плоту: спадающие на плечи волосы, чуть выпятившаяся нижняя губа… Он ощутил прилив знакомого жара и чуть было не застонал. О, нет! Опять! Он же обещал себе, что перестанет. Надо принять холодный душ и идти на пляж..