спрятать свои эмоции — Тимофей не даёт мне этого сделать, взяв мой подбородок в плен.

— Зачем ты мне это говоришь? — тихо спрашиваю у него, кляня себя за неуверенность в голосе. — Мне неинтересно.

— Чтобы ты не надумала себе лишнего, — лукаво улыбается он и склоняется, чтобы в следующий миг впиться в мои губы сладким поцелуем.

Я таю. Натурально таю.

Когда Тим отстраняется, тяжело дыша, я мало что соображаю.

Время так быстро и хорошо проходит. Мы едим мою любимую сырную пиццу, смотрим фильм и болтаем, как в старые добрые времена. За всем этим забываю обо всём, а вот Тимофей нет — он сообщает, что пора выдвигаться в аэропорт, но по-прежнему не говорит, куда мы полетим. Приезжаем за час до посадки, проходимся по магазинам, где парень, не слушая мои возражения, покупает кучу вещей для меня. До самого вылета он не даёт мне узнать никаким способом место прилёта. Стоит мне начать высматривать на табло или билете название аэропорта и города, головокружительно целует меня, а когда объявляют о посадке — затыкает уши большими наушниками, в которых предусмотрительно звучит музыка на полной громкости. Такая секретность подстёгивает интерес.

Я узнаю, куда мы держали путь, только по прилёте.

— Швейцария? Серьёзно? — недоверчиво на него смотрю, пока другие пассажиры двигаются к выходу. — И что мы здесь забыли?

— Я по делам, а ты отдыхать, — отвечает он и целует меня в висок. — И, конечно же, составить мне компанию.

Как всё быстро у нас меняется — я только диву даюсь. Не сказать, что мне не нравится это. Наоборот, я безмерно счастлива, хотя глубоко в душе сидит червячок, который напоминает, что рано или поздно всему хорошему приходит конец. Мне всё же надо поговорить с Тимофеем. Это нам сейчас хорошо друг с другом, но что будет потом? Как бы не повторилась предыдущая история, поэтому, я считаю, что необходимо расставить всё по своим местам и чётко объяснить свои чувства, эмоции, желания и ожидания.

Заселяемся в отель, а потом идём гулять по заснеженному городу, из которого открывается красивый вид на горы. Такая красота. Я только и делаю, что верчу головой в разные стороны, вцепившись в руку Тимофея, чтобы случайно не потеряться. Он переплетает наши пальцы, кладёт наши сцепленные руки в его карман, чтобы не мёрзли. Выглядит таким умиротворённым и счастливым, что меня наполняет уверенность — мы справимся со всеми трудностями.

Тимофей

Отпускаю внутреннее напряжение, наблюдая за Яной, которая наконец не хмурится, а улыбается и восторженно глазеет по сторонам. Всё же я правильно поступил, взяв её с собой. К сожалению, мы тут всего на три дня (могли вообще на два, но я решил воспользоваться моментом и немного побыть рядом с девушкой). Чтобы она не переживала о подруге, сразу по прилёте сообщил ей, что приставил к Алёне охрану на время нашего отсутствия.

Мы гуляем долго. Забредаем в первый попавшийся ресторан, потому что сильно проголодались. Я с умилением наблюдаю, как Лучик за обе щеки уплетает еду.

— Что? — замирает она, наткнувшись на мой взгляд.

— Ты очень милая, — честно говорю и, протянув руку, стираю с уголка её губ соус.

Девушка, смутившись, утыкается в тарелку, посоветовав мне самому уделить внимание еде. Усмехаюсь и следую её совету. Сытно покушав, Лучик расслабляется. Вижу, как её разморило, и понимаю, что сам становлюсь похожим на растёкшуюся лужу, глядя на любимую.

Но как только мы оказываемся на улице, сон как рукой снимает. Пока мы находились в ресторане, успело стемнеть, зажглось городское освещение, придавая сказочную атмосферу. У Яны такой по-детски восторженный вид, что не удерживаюсь и притягиваю к себе, чтобы вблизи видеть этот притягательный огонёк в карих глазах. Целую. Нежно, не спеша, утопая в чувствах к этой замечательной девушке, женщине.

После предлагаю её сфотографировать. Обходим столько локаций, что и не сосчитать. Зато получаем кучу фотографий, где мы только вдвоём. Но ещё больше в моём телефоне снимков Яны. Теперь у меня есть возможность полюбоваться ею, когда Лучика не будет рядом.

В номер возвращаемся уставшие. Но во мне сидит предвкушение, ведь я собираюсь обнаглеть в край, воспользовавшись ситуацией. Яна не знает, что у нас один номер на двоих — когда заселялись, оставил её в холле, пока улаживал вопросы и заносил вещи. Переодеваться нам не надо было.

К тому же, номер у нас с одной кроватью. Дивана, на котором можно переночевать, нет, а потому…

— Тимофей!

Улыбка против воли растягивается на губах. Рядом появляется возмущённая девушка, её глаза метают молнии. Она так воинственно выглядит, что ещё немного и я уложу её на лопатки и подарю бессонную ночь, наполненную наслаждением.

Яна

Посмотрите на него! Он улыбается! У-у-у гад какой. Он же специально всё это подстроил. Во мне пылает праведный гнев. Тим ничего мне не предложил, не пообещал, а уже собрался ко мне в постель. Мы даже ещё не поговорили!

— Что такое, Лучик? — делает вид, что не понимает причину моего возмущения, хотя серые глаза так и смеются.

— Ты! Ты! — тыкаю в него пальцем, пытаясь подобрать слова, а этот… гад меня отвлекает — привлекает за талию к себе и начинает целовать в шее, много внимания уделяя чувствительной точке за ухом. — Гад, — со стоном выдыхаю. — Всё подстроил, а ещё ничего не пообещал, не обозначил наши… отношения.

— Вообще-то обозначил свои намерения, а, значит, и отношения, — на мгновение отрывается от поцелуев.

— Мы ещё не поговорили, — выдаю последний аргумент и почти сдаюсь, почувствовав, как по телу скользят шаловливые руки.

— О чём? — Тимофей переходит на мои губы, иногда спускаясь к ключицам.

— О нас, о прошлом, — шепчу я, зарываясь пальцами в светлые волосы. — Нам нужно расставить всё по своим местам…

Вместо ответа Тим рычит, по коже проходит дрожь, а меня резко поднимают на руки и куда-то несут. Оказываюсь на мягкой кровати придавленная мужским телом, не заметив, когда с него исчезает футболка, обнажив крепкий торс.

— Тимофей…

— Надо поговорить — давай говорить, — соглашается со мной парень, но при этом не отрывается от соблазнения меня любимой, что очень и очень отвлекает.

— Ну, Тимофей, ты несерьёзен, — нахожу в себе силы выставить руки вперёд, останавливая его за плечи. — Мы не можем долго бегать от прошлого. Если мы не разберёмся с ним, то и с будущим у нас ничего не получится.

Пару секунд Тим смотрит в глаза, а потом тяжело, почти страдальчески вздыхает. Садится, но не даёт мне прийти в себя — сажает к себе на колени, заключив в