Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вы принесли документы, герр гауптман? – негромко спросил резидент.
– С документами есть проблема. Получить их возможно будет только после захвата здания.
– Вы уверенны, что они еще там?
– Да, у меня есть абсолютная уверенность, что бумажки на месте. Но вам необходимо позаботиться о том, чтобы секретарь горкома Коротков исчез навсегда. Отправьте к нему людей. При нем должны быть ключи. Их необходимо передать мне сегодня.
– Я могу передать в центр, что документы на точке, работаем с «ключником»? – уточнил «Виктор»
– Да.
– Теперь вот, что мы имеем на этот момент, – приготовился докладывать резидент.
По словам «Виктора», в городе прошли аресты целого ряда активистов польского подполья. Кроме всего прочего задержали еще и несколько диверсионных групп немцев. Корпуса Брестской тюрьмы были забиты до отказа. «Краснопузые» (как выразился резидент) стали вывозить бывших польских солдат и офицеров, ранее содержавшихся в "Бригитках", в глубь страны.
–12-я рота III батальона «Бранденбург» известного вам, герр гауптман, лейтенанта Шадера, уже заняла исходные позиции для захвата Коденьского моста. Еще четыре такие группы к часу ночи должны выйти на свои позиции и перед началом артподготовки захватить мосты, – доложил «Виктор». – Непосредственно после воздушного налета сотрудники коммандо III фронтовой разведки под командованием оберлейтенанта Мильке, войдут в город в передовых порядках наступающих войск и штурмом возьмут здание обкома.
– Передайте дополнительно мои инструкции. Штурм здания начнет отделение Гюнтера Штольца. Они уже находятся на территории противника и действуют в форме Красной Армии, – приказал доктор.
– У нас есть информация, что в последние дни на 62 укрепрайон прибыли большие группы лейтенантов – выпускников Ленинградского, Смоленского, Тамбовского и других военных училищ. Это так? – спросил «Виктор».
– Все верно. Сейчас идет их распределение. Но они не знают обстановки, не обвыклись. Не думаю, что им удастся решить проблему дезорганизации, которую мы приготовили для русских. Передайте в центр, что на передних позициях у русских дежурит по одному-два батальона. Поэтому часть орудийных и минометных ударов нужно нанести по переднему краю границы.
– В последнем сеансе мне задали вопрос.
– Какой?
– Готово ли коллаборационистское движение?
– Да. Сигналом к готовности станет горящий дом в селе Пугачево.
– В этом случае мы можем рассчитывать на поддержку местного населения?
– Вне всяких сомнений, – сказал доктор и взглянул на резидента в упор. – Так бы я вам ответил, будь мы во Франции или в Англии. В России я такого слова вам не дам. Эта страна живет по своему, никому, думаю даже им самим, неизведанному укладу. И это лишает нас, западных людей, живущих по правилам, сколько-нибудь определенно гарантировать исполнение планов, нами задуманных. На выверенный расчет и предусмотрительность русские ответят смекалкой и непредсказуемостью. Помните «Виктор» русские крайне живучи и устойчивы. Вы не сделаете им большего подарка, чем приперев к стенке. Когда у них нет выбора, они становятся безупречно умными и сообразительными.
– Вы, доктор, жили в России. Хорошо знаете этих славян. Есть рецепт, как приготовить из них бульон, затратив минимум усилий?
– Русских можно только обманывать. Давать множественность выбора, путать и манипулировать ими. Русские простодушны и доверчивы. Но наш фюрер, начиная с завтрашнего дня, избирает стратегию тотального уничтожения русских. На мой взгляд, это ошибка. И, боюсь, может закончиться полным фиаско, как сказал бы его низкопробный друг, Муссолини, – завершил доктор.
– Из центра приходят тревожные вести. Руководство Генерального штаба беспокоится, что при очевидном приближении войны, русские не проявляют никакой видимой активности на границе. Они либо преступно беспечны, либо готовят нам ловушку, о которой мы ничего не знаем.
– Передайте в центр, для беспокойства нет серьезных оснований. Разумеется, командиры на границе осознают угрозу вторжения, и, более того, понимают опасность своего положения. Но они ничего не могут сделать с решением вождя Сталина, который надеется, что фюрер начнем наступление не раньше июля. Вторые эшелоны начали движение из глубины страны, это точная информация, но, разумеется, они не успеют подойти к границе, и, как я думаю, будут встречены танковыми группами Гудериана и Клейста в маршевых колоннах. Вообще, «Виктор» вы не находите, что Сталин и Гитлер очень похожи в своем мнении о себе?
– Сталин – варвар. Я не могу его сравнить с фюрером, – ответил резидент.
– Рыжик и Буян могли очень ласково улыбаться и казались очень милыми и хорошими. Но на самом деле они были совсем не таковы, – вдруг прошептал доктор.
«Виктор» удивленно поднял глаза.
– Вы о чем, доктор?
– Так, не о чем.
Гауптман на секунду задумался, и произнес:
– Вот еще что. По пути сюда заметил слежку. Пришлось ликвидировать. В кармане обнаружил удостоверение сотрудника НКГБ, лейтенант.
– Это может нарушить ваши планы по реализации задания? – спросил «Виктор».
– Не думаю – ответил доктор. – В гостиницу я не вернусь. Ключ передадите по известному вам адресу.
– Хайль, – ответил резидент.
Дневник на немецком.
«Какой странный мир. Какая странная жизнь. У нас, у людей. Грязное сосуществует рядом с прекрасным. Плохое питает хорошее. Без беды не бывает счастья. Черное и белое – это не два противоположных полюса, это взаимосвязанные субстанции. Взаимозависимые. Без одного не бывает другого. Самое интересное, что, порой, невозможно понять на какой стороне ты сейчас находишься. На черной или на белой. Правда, сказанная одним человеком, для другого является абсолютной ложью. И тот, другой прав в своем представлении о сути вещей. Мир состоит из тысячи правд и тысячи лжи. Хорошо жить тем, кто живет в мире полутонов. Не зацикливая себя на белом или черном. Все хорошо для него, что ему сейчас кажется хорошим. Подлость он оправдывает необходимостью. Предательство – борьбой за существование. Ненависть – обязательным атрибутом сильной личности. Что я сделал сегодня? Убил врага или убил невинного. У меня были сотни способов уйти от слежки, не причиняя вреда мальчику. Но я избрал средство, ведущее наикратчайшим путем к цели. И нет во мне сожаления. Есть чувство досады. Кто же я? Герой или злодей? Все чувства мои, радости или страданья – никогда не бывают настолько сильными, чтобы удовлетворить меня. Сегодня я шел по благоухающему парку невероятной красоты, но уже готов к тому, чтобы завтра помочь превратить этот островок чистоты в смердящую тленом пустыню. К грязи я привыкаю так же легко, как к чистоте.
21 июня 1941 год»
***
21 июня 1941 года, 18-й ОПАБ, 23.00.
Карцер – то есть каземат, располагавшийся напротив туалета в казарме саперно-маскировочной роты, который видел Мамин в момент прибытия на форт, был весьма неуютным местом. Каменный мешок два на два метра, высотой приблизительно
