Анна осторожно вернула очки туда, где нашла их, и медленно пошла назад, стараясь ступать в свои следы. Не глядя на Морелля, сняла перчатки. Подозвала полицейского, который звонил ей.

— Ульсон, удалите машины и проследите, чтобы участок оцепили. Мне нужно пятьдесят раз по пятьдесят метров вокруг дерева. И чтобы никто туда не входил до прибытия экспертов.

— Но это же прыгун… — Полицейский, явно растерявшись, заговорил слишком громко, заглянул ей через плечо. Анна и не оборачиваясь поняла: он пытается поймать взгляд Морелля.

— Мы будем считать это дело подозрением на убийство до тех пор, пока не будет доказано обратное, поэтому прошу убрать машины и оцепить участок. Понятно? — Не заикнулась, не проявила нерешительности. Отлично!

Ульсон, колеблясь, снова покосился на Морелля.

— Понятно, Ульсон? — Анна повысила голос.

— Конечно, — промямлил полицейский и неохотно двинулся к машине.

Рядом с Анной возник Морелль — он, без сомнения, все слышал.

— Так-так, Анна… — Он покачался на пятках. — Это, конечно, теперь твой округ, твой бюджет. Но действительно ли это дело первоочередной важности, учитывая.

— К сожалению, я должна попросить тебя уехать, — перебила Анна. Она старалась говорить дружелюбно, но решительно. — Прямо сейчас, Хенри, будь добр.

Самое первое убийство, доставшееся Анне, было сравнительно несложным. Старый добрый шведский разбой, тип 1A: двое алкоголиков устроили посиделки в одной запущенной квартире. В начале вечера они были не разлей вода и братья, угощались сосисками, пили “Эксплорер” и грейпфрутовый тоник. Потом, незадолго до полуночи, слетели с катушек. Спиртное кончилось быстрее, чем они рассчитывали, и один пьянчуга воткнул другому в грудь хлеборезный нож, после чего завалился на диван, рядом со своей жертвой. Отпечатки пальцев, ДНК подозреваемого обнаружили в полуметре от жертвы. An open and shut case[26], как говорят в детективных сериалах.

И все же во время того расследования Анна усвоила кое-что важное: мотивом самого тяжкого преступления может послужить то, что человек влил в себя грог покрепче того, какой считается приемлемым. В последующие годы этот опыт оказался для нее весьма полезен. Ни один мотив, каким бы незначительным он ни казался, нельзя списывать со счетов.

Йенс Фриберг появился примерно через полчаса после того, как она ему позвонила. Он привез с собой в минивэне “фольксваген” трех полицейских в форме, еще двое сидели в машине с полицейской маркировкой. Хенри Морелль к тому времени давно уехал, злобно рванув машину с места, а дождь из мороси превратился в настойчивый ливень. Фриберг не совершил никаких глупостей вроде поднять ленту заграждения и с любопытством протопать к березе, чтобы взглянуть на труп. За это Анна добавила ему еще балл. Фриберг припарковал минивэн за ее машиной, поднял заднюю дверцу, защитившись ею от дождя, и развернул большую карту.

— Я подумал, тебе стоит сориентироваться, — сказал он и указал место, где они сейчас находились, а потом перевел палец на несколько сантиметров, к тесным зубцам, изображавшим гряду. — Наверху лесная дорога, по ней часто ездят те, кто хочет попасть на смотровую площадку. Если наш покойник приехал туда на машине, то она, вероятно, там. Если ты не против, я думал взять туда с собой двух человек, поискать машину. И еще надо огородить смотровую площадку и закрыть ее от дождя. Мы взяли в гараже пару брезентовых чехлов.

— Очень разумно. Эксперты из Хельсингборга уже едут, но пока они начнут, пройдет не меньше часа.

— Ясно.

— И вот что, — сказала Анна, когда Фриберг уже повернулся, чтобы уходить. — Убитый — причина субботней драки. Он передал диджею флешку с песней Симона Видье и сунул ему деньги, чтобы тот поставил песню, когда на танцполе будет Кайя Бьянка. С той песни все и началось.

— Вот черт! — Фриберг остановился. — Ты сказала об этом Хенри?

Анна покачала головой. Фриберг покусал верхнюю губу, но промолчал.

Анна все еще не знала, как относиться к Фрибергу; всего несколько дней назад она рассматривала его как соперника, может, даже врага. А сейчас он — ее единственный ресурс. Иногда приходится просто смириться с происходящим, подумала она, прежде чем Хокан успел указать ей на это.

— Я видела покойного в парке в субботу. Он наблюдал за дракой — похоже, от души забавлялся. Так что я задним числом все больше уверена, что… — Анна замолчала, пытаясь определить выражение лица Фриберга, однако безрезультатно. Она все равно договорила до конца: —…что все было спланировано. Наш покойник явился в парк, чтобы запустить какую-то цепочку событий.

Фриберг медленно кивнул и покосился на березу.

— В таком случае ему это более чем удалось.

Фриберг позвонил ей минут через сорок: они обнаружили древний “сааб-900” всего метрах в двухстах-трехстах от смотровой площадки.

— Машина с 2005 года числится в списках развалюх одной фирмы из Клиппана. Неисправная. Незастрахованная, поэтому хозяин не стал заявлять об угоне, но она вполне может оказаться угнанной. Такие конторы вряд ли следят за своим автопарком. Явных признаков того, что машину завели без ключа, я не вижу, но снаружи определить трудно. Мы все-таки говорим о машине, которой тридцать лет, а девятисотку вообще можно завести палочкой от мороженого.

Анна отметила, что Фриберг не стал вскрывать машину, и поставила ему еще один плюс, а потом еще запоздалый плюсик за то, что он догадался взять брезент. Что бы она ни думала о Фриберге как о человеке, Морелль верно описал его. Фриберг был хорошим полицейским.

— Как вообще выглядит машина? — спросила она.

— Обычная тачка. Я отправлю пару фоток, сама увидишь.

— А смотровая площадка? Что там?

— В смысле следов — плохо. В основном мокрые листья, земля, а после дождя стало еще хуже. Но мы ее оцепили и прикрыли сверху, чтобы эксперты, как рассветет, сделали, что могут. Я позвоню, если мы найдем что-нибудь интересное.

Они разъединились, и телефон Анны пискнул. Здесь, в карьере, покрытие было неважным, и фотографии загружались долго. Анна перешла на другое место в попытке получше поймать сигнал, одновременно глядя на вершину скалы, где между деревьев беспорядочно мелькал свет фонариков.

На первой фотографии был белый “сааб-900” в пятнах ржавчины; машина стояла на обочине, накренясь в кювет. На второй — водительское сиденье, снятое через боковое окошко. Грязная потертая обивка, под зеркалом заднего вида — плюшевые кубики с выцветшей на солнце подвеской-ароматизатором. Замок зажигания прикрыт пакетом из “Макдоналдса”, так что не видно, торчит из него отвертка или нет. Третья фотография — заднее сиденье. Вспышка дала блик на залитых дождем стеклах, но Анна разглядела два синих пакета из “ИКЕА” и кучу одежды. Лучше самой поехать на гряду и рассмотреть машину поближе. Эксперты все еще не появились, отчего Анна чувствовала разочарование и беспокойство, и в то же время — странную бодрость. Она знала почему, но не хотела признаваться себе в этом. Хокан, как всегда, видел ее насквозь.