Мимика на лице Савинкова стала еще более активной – чувствовалось, что он сильно взволнован.

«Нервничаешь, гад? – опять подумал я. – Да какого черта я раздумываю? Нет человека – нет проблемы. Загнанных лошадей пристреливают, а ты свою роль отыграл уже сполна. Парни наготове, возьмут чисто, а там, в подвале, уже по-другому поговорим…»

Но опять не стал ничего предпринимать, решив немного подождать.

– С ними контактировал еще один неизвестный – он и разработал покушение.

– Попробую навести справки среди своих людей, – пообещал Савинков. – Специалистов на самом деле немного. А предлог, скорее всего, подобран специально, чтобы запутать следствие.

– Буду признателен, Борис Викторович… – Я уже было собрался взять колокольчик со стола, чтобы вызвать своих людей, но снова передумал.

Возникла неловкая пауза, которую я прервал, предложив Савинкову доложить о своих делах.

– Я веду переговоры о создании новой политической силы, – сообщил эсер. – В чем-то успешно, в чем-то нет. Увы, сильно мешает нелегальное положение. Скоро состоится съезд остатков российских партий, после которого можно будет о чем-то конкретно говорить. Вот после него как раз отсеются лишние… – На лице Савинкова появилось хищное, жесткое выражение. – И останутся только нужные кадры. Я тут набросал программу действий, гляньте. К слову, не могли бы вы устроить так, чтобы официальные службы проигнорировали этот съезд? Есть у меня опасения, что за многими делегатами следят. Будет обидно, если охранка сорвет мои планы от своего недалекого ума.

– Конечно, Борис Викторович, – пообещал я. – Я потяну за нужные ниточки, все должно получиться. При общении с «кадрами», как вы их называете, упирайте только на необходимость исключительно политических, то есть законных вариантов борьбы. Сторонников террора исключайте сразу. Вы поняли меня? Методы – на ваше усмотрение. Можете уже осторожно анонсировать возможность амнистии со стороны власти. А что до вашей легализации… Я активно занимаюсь этим вопросом, но он сложен, и на его решение понадобится некоторое время. Но не беспокойтесь, все получится.

Мы еще немного поговорили, ничего подозрительного в Савинкове я вновь не нашел, но все равно решил вывести его из игры. Правда, предпринять ничего не успел, так как заявился мой секретарь с известием, что прибыл начальник Охранного отделения Санкт-Петербурга Карпов.

Савинков насторожился, но я его сразу успокоил:

– Не переживайте, Борис Викторович. Вам у меня ничего не грозит. Но придется немного посидеть в подвале, пока я буду общаться с жандармом. Вам там будет комфортно, обещаю.

И приказал охране отвести эсера, предупредив, чтобы только надежно изолировали, но пока ничего радикального не предпринимали.

А сам даже обрадовался: в самом деле все совпало. Вот пообщаюсь с Сергеем Георгиевичем, а после обстоятельно и неспешно займусь извлечением истины из эсера, благо он уже находится в нужном месте. А дальше… дальше – в земельку сырую, тем более поместье практически в лесу расположено.

– Есть результаты, Александр Христианович! – К моему великому облегчению, на этот раз жандарм сразу приступил к делу. – Как я и подозревал, обвинения в семитизме оказались отвлекающим ходом.

Я подвинул к нему коробку с сигарами и наполненный арманьяком бокал.

– Кто?

Карпов коротко выдохнул:

– Бунд.

Я с трудом удержался от ругательства. Бунд? Что за черт? Бунд – это Шифф, вне сомнения. Но, как недавно выяснилось, Шифф действовал с полного одобрения и при полной поддержке британских спецслужб. Когда я поладил с англичанами, они пообещали, что банкир не будет мне чинить препон, даже наоборот, окажет полное содействие. Неужели из-за личной неприязни пошел против своих покровителей? Такое может быть, человек он очень своенравный, но при этом хитрый и умный. Или решил сыграть свою игру тишком? Черт…

– Мы выяснили личность человека, руководившего террористами, – размеренно и уверенно докладывал Карпов. – Это Герш Шпицгласс, член боевой ячейки Бунда, очень опытный террорист. К сожалению, взять его живым не получилось – не сдавался до последнего, ранил трех агентов, пришлось застрелить. А вышли мы на него через некоего Аарона Симоновича.

– Кто такой этот Симонович?

– Симонович Аарон Самуилович, уроженец Вильно, ювелир, игрок, мошенник, – с оттенком пренебрежения начал перечислять Карпов. – Поставщик ювелирных украшений ко двору ее величества, имеет близкие отношения с Григорием Распутиным и одновременно является доверенным лицом банкира Дмитрия Леоновича Рубинштейна.

Фамилия банкира показалась мне знакомой, и я переспросил Карпова:

– Рубинштейн? Можно подробней об этом Рубинштейне?

– Известное лицо в Санкт-Петербурге. – Жандарм неприязненно поморщился. – Петербургский банкир, биржевой делец, масон, основатель и распорядитель Русско-французского банка в Петербурге, член правления Санкт-Петербургского частного коммерческого банка, директор правления «Общества Петро-Марьевских и Варваропольских объединенных каменноугольных копей», страхового общества «Якорь» и многих других. Владеет значительной частью акций газеты «Новое время». Пользуется покровительством государыни. По словам Симоновича, приказ устроить покушение на вас исходил именно от него. Увы, зачем ему это надо, – пока неизвестно. Но, сами понимаете, арестовать его будет очень и очень трудно. Мы даже Симоновича задержали тайно.

– Я знаю, зачем ему это надо, – после короткого раздумья тихо сказал я. – А задержать… Симоновича придется отпустить. Я понимаю, вы связаны законом, но у меня с этим проще. Можно устроить тайную передачу Симоновича моим людям? Отлично. Это для начала. А дальше займемся и Рубинштейном. А теперь расскажите подробней о связях этих людей с Распутиным.

– Конечно. Как обещал, я привез подробную докладную записку по Распутину. – Жандарм подал мене кожаную папку.

Честно говоря, информацией от Карпова я остался недоволен. Гришка вел жизнь отнюдь не праведного старца, взяток тоже не чурался, но славным деяниям бородатого хлыста не хватало эпичности, так красочно описанной Валентином Саввичем Пикулем. Либо он не развернулся еще во всю ширь, либо советская пропаганда, по своему обычаю, сильно сгустила краски. Впрочем, компромата все равно хватало – особенно в части наглого лоббирования интересов третьих лиц при дворе, среди которых как раз и числился оный Митька Рубинштейн.

Как я и ожидал, Гришка сблизился с царской семьей на почве болезни цесаревича Алексея. Отдельно отмечалось, что царь Николай не питал особой приязни к бывшему конокраду и терпел его только из-за жены. Но вот показания лейб-медиков сильно озадачили – по их словам, Григорий действительно помогал наследнику, причем совершенно необъяснимым образом. В основном молитвами. И это было чревато большими препонами в деле изъятия хлыста из обращения. Впрочем, когда Симонович окажется в моих руках, по-настоящему ценного компромата может стать гораздо больше. Да уж, свирепая охранка, сатрапы и палачи, а своими действиями напоминают либеральную западную полицию в современности. Ох и наговорили на них большевики, ох и наговорили! Ну да ладно, я как был средневековым мракобесом, так и остался, так что готовься… Как там тебя? Аарон Самуилович? Не важно. Славное времяпровождение я тебе гарантирую. А дальше поглядим, как действовать.