много, но они незаметны. По крайней мере для обычных людей. Это было главное условие Фабио.

Он подхватывает Марко на руки и что-то говорит ему, отчего тот заливисто смеется. Губы трогает улыбка. Эта та картинка, о которой я мечтала последние два года. Конечно, не совсем так, но это был мой выбор.

Фабио берет одной рукой сына, а другой треплет его по волосам. И поднимает голову.

Наши взгляды встречаются, и я снова не могу дышать.

— Ты думаешь, что правильно поступаешь, Габри? — тихо спрашивает мама позади, чтобы слышала только я.

Я была уверена на сто процентов первые два часа. К концу дня моя уверенность снизилась до семидесяти процентов. Спустя неделю я уже сомневалась в принятом решении. Ну а сейчас я просто смирилась с реальность. Смирилась со своей собственной глупостью и с тем, что за все свои решения нужно отвечать.

Месяц назад

Мы возвращались с похорон Сантино, когда я решилась поговорить с ним. В машине спал Марко. За окнами было серо и печально. Весь день шел дождь и солнце выглянуло только, когда гроб с Сантино опускали в могилу рядом с моей подругой. Их похоронили вместе со Стеллой. Как только все начали расходиться, тучи снова затянули небо. Такое чувство, что сама природа плакала от такого количества смертей. За последние два года я становилась свидетельницей смертей больше раз, чем за всю свою жизнь.

Мое решение казалось мне правильным тогда.

— Фабио, я хочу вернуться в Сиэтл.

Мужчина завел машину и вырулил на дорогу.

— Конечно, ты съездишь и увидишься с мамой, Габриэлла. Мы можем полететь хоть завтра утром.

Прикрываю глаза и собираю все свои силы, чтобы сказать следующие слова.

— Я хочу жить в Сиэтле. — поворачиваю голову к нему и наблюдаю за его профилем. — Я думаю, для нас обоих будет лучше, если мы не будем вместе.

Салон погружается в тяжелое молчание. Капли, барабанящие по стеклам лишь, нагнетают атмосферу.

— Это единственное, что движет тобой сейчас, Габриэлла?

— Что ты имеешь ввиду?

Фабио ненадолго поворачивается в мою сторону и смотрит в глаза. Пытается прочитать, но только он сам и является тем человеком, который учил меня скрывать свои чувства от посторонних. И сейчас я пользуюсь этим умением против него самого. Хотя, думаю, глаза мои не врут все-таки. Это тяжело. Принимать такие решения тяжело, и я отчетливо понимаю, насколько непостоянный человек. Два года плена я мечтала о совместной жизни с Фабио. И я бы всем сердцем хотела прожить с ним до конца дней. Но…

— Ты бы приняла такое решение, если бы не переживала о безопасности Марко?

Отвожу взгляд. Браво. Как всегда, в самое яблочко. Мне все время вспоминается судьба его дочери и бывшей жены. Я до смерти боюсь такой судьбы для собственного ребенка.

— Так я и понял. Но ты же понимаешь, что он не только твой сын? Я буду принимать участие в его воспитании. Опека будет поделена напополам. И Марко все равно остается моим наследником.

Бросаю взгляд на спящего ребенка в зеркало заднего вида. Мои глаза наполняются слезами.

— Я хотела тебя попросить об одолжении, Фабио. — шмыгаю носом, но сразу же заглушаю этот звук. Я не хочу давить на жалость. — Я не смогу видеть, как он убивает. Главная причина почему я хочу жить в Сиэтле вместе с Марко заключается в том, что мне не хочется, чтобы наш ребенок участвовал во всей этой грязи. За последние пару дней умерли слишком многие. Так не должно быть. Пусть он растет среди обычных людей, а не в постоянной погоне за властью и новыми трупами.

— Это невозможно, Габриэлла. При всем своем желании я не смогу его оградить от этого, потому что он мой сын. Марко — наследник всей этой власти. Причем единственный. И тебе придется это принять. Конечно, он всегда сможет отказаться и жить обычной жизнью. Но это будет его осознанное решение, а не наше с тобой.

Я прекрасно осознаю, что если Марко будет каждый день жить в мире Фабио, то повзрослев он точно не откажется от перспективы стать доном. Просто потому, что другой жизни без преступности он и знать не будет.

Но есть небольшой шанс, что если он будет жить со мной вдали от всего криминала половину времени, то в будущем его взгляды не будут категоричны. У него будет два совершенно разных примера и решение будет максимально осознанным, учитывая его желания в жизни.

— Я поняла тебя. И согласна на то, чтобы он сам решил, чего хочет, когда повзрослеет. Но до этого я не хочу, чтобы его склоняли к какому-либо решению.

— Это касается и тебя.

Я киваю. Конечно, это будет касаться нас обоих.

— Это твое окончательное решение, Габриэлла? Знай, что ты не сможешь потом поменять свое решение и легко отмотать назад. Мы не в фильме или сериале.

Я знаю это. Прекрасно знаю.

— Понимаю. И хочу сказать тебе спасибо за все те чувства, что ты подарил мне и вызываешь во мне. И за Марко. Я все равно буду любить тебя.

Мои глаза расширяются, когда осознаю, что только что сказала.

ВСЕ РАВНО БУДУ ЛЮБИТЬ ТЕБЯ!

Я это сказала?

— Эмм… — пытаюсь придумать как вывернуться из этой ситуации. Может он ничего и не услышал? Я даже не смотрю на него, боясь реакции. Слава богу на заднем сидении начинает плакать Марко, и я переключаю все свое внимание на него. Всю оставшуюся дорогу Фабио молчит.

На следующий день мы улетаем в Сиэтл на его частном самолете. Там меня встречает мама и я наконец расспрашиваю ее обо всем.

Наши дни

— Даже, если это и не так — уже поздно что-то менять.

Мама цокает у моего уха.

— Лучше поздно, чем никогда. Ты можешь попробовать и если ничего не выйдет, то ты хотя бы не будешь жалеть в дальнейшем. Будешь знать, что попыталась, но видимо не судьба. — она похлопала меня по плечу и пошла на встречу мужчине.

— Фабио, дорогой, присаживайся. Попьешь с нами чая с лимонным кексом и поедите потом.

— Спасибо, Джессика, но нам нужно поторопиться. У Виктории сегодня день рождения и она устраивает «это важно, я хочу, чтобы вы все там были».

Я прыскаю. Знаю, что эту девушку лучше не злить. Она просила меня тоже приехать и составить ей компанию. Она о чем-то хочет мне сказать, но не по телефону.

Я первая отвожу взгляд, не выдерживая этого напора глаз Фабио. Я всегда первая сдаюсь в наших гляделках. Потому