— В Софии, в «Гранд отеле».

— Неудивительно… Господин Варнаховский не изменяет себе, он всегда предпочитал только самое лучшее. Под какой фамилией на этот раз?

После секундной паузы Кирилл Федорович ответил:

— На этот раз он выдает себя за великого князя Николая Константиновича.

— Что?! За великого князя? — невольно вырвалось у Александра Петровича. — Да как он посмел?! — Но так же неожиданно остыл, громко расхохотавшись. — Как это похоже на поручика Варнаховского… Значит, великий князь? Ха-ха!.. Николай Константинович… Ха-ха-ха! Может, оно и к лучшему. Надо покумекать, как получше обыграть эту ситуацию. Ведь к этому самозванцу мы все равно не имеем никакого отношения, — хитро прищурился Уваров. — А как придумаем, каким образом его использовать, так обязательно отправим к нему Рачковского.

«Гранд отель» располагался неподалеку от центра города, близ турецкой мечети Баня Баши. С огромного минарета, зеленый шпиль которого протыкал небо, пять раз в день муэдзин голосисто и очень протяжно звал верующих на молитву. Так что Леониду Варнаховскому предстояло просыпаться под звонкое песнопение, с ним же и вставать.

— По воскресеньям здесь, наверное, многолюдно? — посмотрел Варнаховский на сопровождавшего его портье.

Не столь часто в гостиницу заглядывают постояльцы, способные расплатиться за номер, месячная стоимость которого равна стоимости приличного дома в самом центре Софии.

— Что вы! Народ у нас не крикливый, расходятся рано, так же и засыпают. Если будут шуметь, так на то и полиция имеется, разом всех образумит! Так что вы скажете? Вам понравился номер?

— Что ты думаешь о гостинице, дорогая? — обратился Леонид к Элиз.

— Знаешь, милый, мне все здесь очень нравится.

— Вот и прекрасно, — воодушевился Варнаховский. — Мы платим вам за месяц вперед.

Портье не сумел сдержать ликования, подсчитывая прибыль.

— Простите, а как вас записать в регистрационной книге? У нас такой порядок, знаете ли… В последние дни в городе весьма неспокойно…

— Я понимаю, — добродушно улыбнулся Варнаховский. — Запишите, как есть… великий князь Николай Константинович Романов со своей супругой.

Рот портье невольно открылся от изумления. Рука, сжимавшая перо, невольно застыла у открытой страницы. Ему показалось, что он ослышался.

— Простите, как вы сказали?

— Извольте… Великий князь Николай Константинович Романов со своей дражайшей супругой. — И, понизив голос, продолжил: — Мы здесь инкогнито, не хотим вокруг себя никакой шумихи. А то, знаете ли… Мы давно хотели посетить Болгарию — и вот, наконец, мы здесь. Это наше свадебное путешествие.

— Ах, вот оно что! Вы не разочаруетесь, ваше высочество. Как же я вас понимаю! Нам очень лестно, что вы остановились именно в нашей гостинице, в нашем городе. Вам здесь будет хорошо. Поверьте, мы сделаем все возможное, чтобы вы чувствовали себя как дома!

— Думаю, что так оно и будет. Знаете, я бы все-таки хотел сохранить инкогнито. Хотя, понимаю, сделать это будет очень трудно, — в задумчивости протянул Варнаховский. — Вчера за мной целый день наблюдали два филера из секретного отдела Департамента полиции. Один высокий и сухой, как оглобля, а другой плотной позитуры. У высокого на правой щеке черная родинка, а у того, что поменьше, — бородавка на скуле. Вы их, случайно, не заприметили?

— Никак нет, ваше высочество! — подобострастно отвечал портье, усиленно соображая, как следует вести себя с гостем столь высокого ранга. Прежде великие князья в гостинице не останавливались.

— Отрадно. Наверняка уже где-то спрятались. Обычно они стоят неподалеку от входа и дожидаются, когда я выйду, а потом топают за мной как привязанные.

— Э-э… — Следовало как-то поддержать возникший разговор, но что говорить в подобной ситуации, портье не представлял, да и слов подходящих как-то не находилось. — Полагаю, что это утомляет.

— Не то слово! — неожиданно воодушевился великий князь, широко раскрыв глаза. — Я просто шагу не могу ступить! У меня к вам имеется одна небольшая просьба… Как, простите, вас величать?..

— Станислав Борков.

— Господин Борков, как только увидите этих людей, так непременно гоните их в шею!

— Можете не сомневаться, ваше высочество, мы так и поступим!

Вытащив кожаное портмоне, Варнаховский отсчитал причитающуюся сумму и протянул ее портье:

— Возьмите.

— Премного благодарен!

— А теперь я бы хотел отдохнуть. Знаете ли, путь из России неблизкий, я и моя жена очень устали. А потом, не помешало бы смыть с себя дорожную пыль.

— Разумеется, ваше высочество, — попятился к выходу портье, — не смею вас больше задерживать.

— Почему ты назвался великим князем? — с укоризной спросила Элиз, когда за плотно закрытой дверью раздались удаляющиеся шаги портье.

— Даже не знаю, — пожал плечами Леонид. — Просто как-то пришло в голову.

Элиз слегка нахмурилась.

— У меня такое впечатление, что ты продолжаешь соперничать с Николя. Уверяю тебя, милый, для меня он в прошлом. — Элиз обхватила Варнаховского за шею. — Ты лучше всех! И мне не нужно большей судьбы, как только находиться рядом с тобой…

От любимой женщины исходило тепло. Он давно понял, что там, где находилась Элиз, был его дом, пусть даже они жили в убогости третьесортной гостиницы.

— Я тебе не говорил?.. — Леонид приобнял Элиз.

В руках любимого мужчины девушка обмякла. Вот так и стояла бы рядом с ним, не шелохнувшись…

— О чем?

— Ты именно та женщина, которую я искал всю жизнь. Не хотелось бы говорить банальности, но именно с тобой я хотел бы встретить старость. А великим князем я назвался не случайно. Не верю я немецким газетам, что пишут об антипатии болгар к русским, освободившим их от турок.

— Хочешь это проверить на собственном примере?

— Считай, что так.

* * *

На следующий день в номер Варнаховского постучали. Открыв, он увидел Всеволода Рачковского, руководителя зарубежной агентуры.

— Никуда от вас не денешься, — хмуро обронил Леонид, неприязненно посмотрев на крупную физиономию агента.

— Забываете вы о нас, вот мы и напоминаем о себе время от времени.

— Забудешь тут, — хмыкнул Варнаховский.

— Бисмарк с ног сбился, разыскивая вас по всей Европе, а вы вот где расположились…

— Да, здесь недурно.

— Канцлер очень разозлен на вас. Он считает, что вы нанесли Германии значительный экономический ущерб. Теперь его карьера висит на волоске.