– Разве это отрицательное качество – различать добро и зло? – хмыкнул Василий.

Кристина посмотрела на него стесненно, с виноватым видом, как бы прося прощения за то, что он ее не понял, и Ульяна пришла ей на помощь:

– Как прошлое и будущее не представляют особой ценности в роли показателей прогресса, так и категории добра и зла не имеют логически безупречной модели. Примеры нужны?

– Я и сам могу привести пример, – небрежно бросил Вася.

– Приведи, – согласилась Ульяна.

– «Чистилище».

– Ты имеешь в виду «Стопкрим»? Молодец, хороший выбор. На примере деятельности «Стопкрима» мы действительно видим, как безудержное стремление творить добро принимает уродливые формы и огромные масштабы, в результате чего добро и зло стали неотличимы друг от друга.

– Хотя лично я симпатизирую «чистильщикам», – добавил Вася ради справедливости. – Иногда самому хочется стать в их ряды.

Девушки переглянулись, засмеялись.

– Все мужчины непоследовательны и противоречивы, – сказала Ульяна, – Балуев не исключение.

– Не претендую, – простодушно отозвался Василий. – Вы мне одну простую вещь объясните, гражданки Посвященные: зачем ваш Монарх Тьмы вмешивается в жизнь людей? Какую цель преследует?

– На этот вопрос могу ответить я, – раздался из прихожей мужской голос, и в комнату вошел бодрый, подтянутый, уверенный и вежливый Иван Терентьевич Парамонов. – Не сильно задержался? Добрый день, Василий Никифорович, Кристя. Рад видеть вас в добром здравии. – Он сел за стол, придвинул чашку, налил чай. – Так вот, по поводу цели Монарха. Его не интересуют ни добро, ни зло, ни реакция людей. Конкере интересует лишь истина, причем не Истина с большой буквы, а частная, экспериментальная, так сказать, какой пользуются ученые. И признает он только логику и трезвый, абсолютно нечеловеческий расчет.

– Тогда он просто эгоист, – проворчал Василий.

– Сказать о негуманоиде, что он эгоист, – все равно что признать его человеком. Он не человек, точнее – нелюдь! Он выше… или ниже, если хотите, любых морально-этических оценок, и воспринимать его следует не как злого бога, а как в высшей степени беспринципное существо, способное и на зло, и на доброе деяние.

– Что-то я не слышал от вас, чтобы Монарх когда-либо сделал доброе дело.

– Почему же, могу рассказать…

– Остановитесь, мужчины, – пришлепнула по столу ладошкой Ульяна, – о Монархе поговорим позже. Иван Терентьевич, гости прибыли не с добрыми вестями. Судя по всему, у нас возникли проблемы.

– Этого следовало ожидать, – спокойно проговорил Парамонов, – после того, как мы нарушили законы молчания и недеяния. Слушаю вас, молодые люди.

Василий посмотрел на приятельницу Матвея Соболева, но та отказалась начинать.

– Сначала ты.

– На всех нас объявлен всероссийский розыск, – сказал Вася. – Мы теперь «особо опасные преступники, сбежавшие из колонии строгого режима».

Иван Терентьевич покачал головой.

– Даже так? Наши недоброжелатели смогли втянуть в орбиту своих интересов милицию? Это славно. Никогда не имел дела с милицией.

– Что будем делать?

– Что будете делать вы, Василий Никифорович, я не знаю, однако же мы с Улей ничего предпринимать не собираемся.

– Так-то оно так, – безразличным тоном произнес Василий, – только кто даст гарантию, что вас не засадят в СИЗО до выяснения личности? На год? Или не пристрелят «при попытке к бегству»?

– Не пристрелят, – улыбнулся Иван Терентьевич.

– Оно конечно, вы Посвященные и все такое прочее, однако смею вас уверить, что и против вас… против всех нас работают не простые смертные. Вся эта кампания с розыском – дело рук очень высоких людей, причем людей Круга.

Парамонов посмотрел на шевельнувшуюся Кристину, и та кивнула.

– Он прав, Иван Терентьевич. Произошла инициация «волны выключения», причем инициатор не кардинал Союза Девяти и даже не сам его координатор, а кто-то из иерархов. Вероятнее всего – пентарх Удди.

Парамонов, не спеша высказывать свой скепсис, помолчал.

– Я не спрашиваю, откуда у вас эта уверенность, авеша Светлены имеет свои информационные каналы. Но все же не вижу смысла в этой атаке на нас.

– Это атака на Соболева, – совсем тихо сказала Кристина, опуская голову. – Его хотят заставить действовать по чужому сценарию, и они уже достигли кое-каких успехов, вызвав Матвея в Чечню.

– Что вы имеете в виду?

– Он зомбирован!

В комнате установилась ломкая изумленная тишина. Ульяна, Иван Терентьевич, Вася смотрели на подругу Соболева и молчали, не веря словам и уже понимая, что она говорит правду.

– Когда? – пришел в себя Вася. – Кто?!

– Вероятнее всего, он получил «темную передачу» во время боя с пентархом. Но сам этого еще не знает.

– А как же ты? Откуда узнала ты?

Улыбка девушки была грустной и понимающей.

– Узнала.

– Диапазон восприятия Светлены намного шире человеческого, – пробормотал Иван Терентьевич, думая о своем. – Да, это новость не из приятных. Тут мы можем оказаться бессильными. Или у вас есть план?

– Существует только один способ…

– Шактипат!

– Да, передача дополнительной Силы с привлечением эгрегора Хранителей для нейтрализации «темной передачи».

– У меня нет доступа к сети Хранителей.

– Я сама найду доступ и попытаюсь договориться.

– Тогда это… шанс. Но вы уверены, что Удди запрограммировал Соболева? Зачем? Не проще ему было бы убить претендента на звание аватары?

– Соболев нужен пентарху, да и не только ему, для реализации собственных замыслов. Поэтому Удди и решился перейти границу и встретиться с Матвеем. Инфарх не смог ему помешать, он практически низложен. Иерархи начинают войну за власть.

– Значит, Монарху все-таки удалось добиться своего, коль он смог изменить даже интеллект-сферу иерархов и сподвигнуть их на войну.

– Подождите, – вмешался в диалог Василий. – Вы говорите слишком быстро, я понимаю вас с пятого на десятое. Каким образом вы устроите Соболеву этот ваш… шакти-пат? Где? Он же сразу все раскусит.