* * *

Приезжать в такой город, как Вамп-Петербург, для любого упыря – одно удовольствие. Здесь почти никогда не бывает солнца, но в июне в течение тридцати суток – это одно из редких мест на земле, где вампиры не могут ходить после заката. Это называется белые ночи, и на улице светло, как днем. Особо нервных феномен доводит до истерики, однако туристы все равно стремятся в Петербург, чтобы месяц не выползать из отеля, но испытывать при этом дикий кайф. Цены в этот период вырастают так же быстро, как рейтинги фильмов о людях росли году этак в две тысячи восьмом, но такова «фишка» отдыха в культурной столице.

До белых ночей было еще далеко, так что Кирилл планировал обойтись без экстрима. Поезд еще не начал снижать скорость, а он уже чуть клыки себе не выбил, припав к окну и высматривая платформу прибытия. Милена наблюдала за ним в тихом недоумении, но допустить мысль, что это ничтожество вчера утром не шутило по поводу какой-то там девушки, просто не могла…

Прибывали на платформу шестьсот шестьдесят семь. Не повезло! Зубкова в предзнаменования не верила, но это было неприятно, обещали-то путь номер шестьсот шестьдесят шесть! А вот Кирилл заметно обрадовался. Милена предположила, что парень вспомнил какой-нибудь долбаный миф или легенду вампирского мира на этот счет. Но Кирилл просто знал, что на таких платформах, как 13 или 666 (или, упаси Цепеш, 69), таксисты с горящими от алчности красными глазами дерут за услуги втридорога. Мода – страшная вещь.

Вампирша не торопилась выходить из поезда, наблюдая, как скользят по платформе бледные фигуры, не отбрасывающие тени. Моросил мелкий дождь, редкие фонари освещали падающие капли, а еще плакат на стене вокзала: «Поезжайте осторожно. Воскреснуть вам не удастся».

Кирилл метался по вагону, если бы мог, то опередил бы всех на пути к выходу, пробежав по потолку. Сделать он этого, конечно же, не сумел, зато резво проталкивался мимо разжиревших от свиной крови упырей, прикативших в Вамп-Петербург к любовницам, и вечных (в прямом смысле этого слова) старушек с банками маринованных хомячков для внуков (выдержка семьдесят лет, не меньше).

Шокированная Милена смотрела, как попутчик вырвался из купе и исчез в проходе. Непроизвольно, так как не собиралась шпионить, она развернулась к окну и высунулась наружу.

– В рот мне крылья! – вырвалось у вампирши.

Прямо на ее глазах посреди залитой дождем платформе Кирилл, отбросив сумку и запутавшись в собственном пиджаке, обнимал какую-то блондинку.

Она была крохотная и очень худая. Руки обвивались вокруг шеи Кирилла не совсем естественным образом. Зубкова сначала подумала, что девочка, видать, неплоха в «Камасутре», и только потом до нее дошло: ламия! Эта «нация» вампирш обладала красотой и некими свойствами животного мира. У блондинки, например, из-под длинных рукавов поблескивали змеиные чешуйки. Милену не удивил бы и раздвоенный язык.[5]

– Госпожа, приехали! – вывел ее из транса проводник, толстый вампир, с трудом протискивавшийся в проходе поезда.

– Приехали, – озадаченно согласилась Милена, уже минут пять наблюдавшая, как парочка на платформе висит друг на друге. – «Что за доморощенная порнуха вообще?!» – возмутилась она про себя, подхватила багаж и, гордо вскинув голову, прошла к выходу.

Дождь усиливался. Зубкова выбралась из вагона и демонстративно рванула мимо Кирилла и его пассии, СЛУЧАЙНО задев голубков двадцатикилограммовым чемоданом.

Кирилл, если и хотел что-то сказать, то не смог.

Ночь предстояла тяжелая. Сначала визит в здание «КровьПроПрёма», а затем – Дракула его знает, действовать надо по обстоятельствам.

* * *

Кирилл с трудом разжал стиснутые от боли клыки. Вампиры бессмертны, но чемодан женщины – это убойная сила. Он взглянул в ярко-голубые глаза ламии, самой лучшей ламии на свете.

– Как же я скучал по тебе, Злата! – Заявление получилось очень пылким, от всей темной души.

Вампирша улыбалась, но немного грустно. Он уже знал, что у нее случилась беда, и произошедшее было просто ужасно. Кирилл собирался всеми силами помочь любимой девушке вынести все горести. На это у них была целая вечность.

* * *

Принц Крови задумчиво перебирал бумажки. Бюджет Московии на будущий год никак не сходился. Наверное, это из-за того, что министр Кровавого Спорта до сих пор должок не вернул. Поспорили на три щелбана и двести миллиардов красных рублей, что не выиграют упыри из Московии на Олимпиаде ничего. Принц оказался прав, никаких результатов. В командном полете летучие мыши пришли четвертыми. А гимнастка вообще отвратительно выступила, да еще и под какого-то там Вивальди. Вот прыгала бы под Rammstein, судьи бы оценили…

В общем, щелбанов Принц министру отвесил (в присутствии и под чутким контролем Маркиза, разумеется, а то вдруг что), а вот двести миллиардов тот зажал… Подумав, Принц креативно вычеркнул часть денег из положенных на образование, ловко перенеся их в графу «правительственные нужды». Образование было до слез жалко, но без пары сотен миллионов для «правительственных нужд» у него этот бюджет тупо не примут. Отругают за невнимательность в отношении чиновников, застыдят и отправят домой переделывать.

Довольный собой, глава государства убрал схему бюджета в ящик, вылез из-за стола и пошел в спальню. Он планировал дождаться Маркиза и рассказать об удачно составленном плане распределения средств. После стольких лет Принц все еще надеялся, что его хоть раз похвалят.

В спальне было темно. Не включая света, Принц рухнул на кровать. За окном выл ветер, свободно гуляющий по просторам пустынного Кремля. Вампиру показалось, что скрипнула дверь. Или шевельнулась занавеска? Наверное, летучие мыши буянят от нечего делать…

* * *

Здание «КровьПроПрёма» было настолько высоким, что ввинчивалось в тяжелые облака Вамп-Петербурга. Милена отметила удобство: верхних этажей никогда не видно! Никакой тебе слежки, делай там, наверху, все что хочешь, и один Дракула тебе судья, смотрит снизу из ада и улыбается твоим черным деяниям.

Сегодня башня пустовала. Одиноко светилось одно-единственное окно где-то высоко, под облаками. Там Зубкову уже ждали. Вампирша резво направилась внутрь, на штурм порученного ей дела.

– Вы приехали! – К ногам Милены рухнул совершенно дивный красавец вампир, смуглый мулат.

Зубкова оценила денежные ресурсы «КровьПроПрёма»: содержать на побегушках бразильского лубишомена – это не всякая компания может себе позволить. Такие вампиры редко уезжают с исторической родины, где их предки никого не убивали, зато активно увеличивали прирост населения, заражая женщин нимфоманией при укусе.

– Я уж думал, не дождусь! Представляете, весь день молился Семейству Мучеников Калленов, чтоб вас побыстрее сюда, к нам… – затараторил лубишомен с креольским акцентом. – Встал такой перед плакатом «Затмения» на колени и говорю: «О родной мой, Эдвард Каллен Кровоточащий…»

– Так, понятно! – отшатнулась Зубкова. – Версию убийства чокнутыми фанатами Стефани Майер можно отметать, тут все свои…

– Бедный, бедный наш Бельфегор Митрофанович! – залился кровавыми слезами вампир.

– Бедная, бедная я… – буркнула Милена, перешагнула через бьющееся в истерике тело лубишомена и прошла прямо в кабинет к Кусанову.

Убиенный Бельфегор Митрофанович лежал там же, где его и нашли. Служба вампирской безопасности Петербурга сработала хорошо, место происшествия оградила, трогать ничего не позволила. Кусанова, правда, было жаль, не слишком удачная у покойника оказалась поза. Штаны спущены, глаза широко раскрыты, застывший взгляд недоуменный и даже чуть-чуть возмущенный. Мужик-следователь бы этого не заметил, а вот Зубкова досконально изучила мужскую мимику. У Кусанова на морде определенно был написан какой-то вопрос «какого хрена летучей мыши?!».

– Я уже третий день тут с ним сижу. – Перестав истерить, бразилец перешел на шепот заговорщика. – Ворон отгоняю, беседую… У нас же знаете как, один день прогуляешь, потом вернешься, а без тебя уже половину Аляски продали.

Милена не обращала внимания на его болтовню: упырь явно свихнулся, проведя много времени в обществе трупа любимого начальника. Куда больше вампиршу интересовала обстановка в кабинете. Там было что-то не так.

Она оставила в покое тело Бельфегора (к нему тут же подполз бразилец) и, натянув кожаные перчатки, доставшиеся ей от бабушки (которая, в общем-то, была все еще в добром здравии, просто они ей на фиг были не нужны), начала осматривать помещение. Милена сунула нос в каждый ящик, за каждую дверцу. На пол