покрывали глубокие раны. После смерти следующего товарища один из разбойников вдруг подскочил и замахнулся мечом на врага. Не обладая выдающимися навыками, он тем не менее оказался готов отдать жизнь за победу команды, поэтому бесстрашно шел напролом. Лезвие сверкнуло и вошло в голову чудища, которое наконец-то свалилось на землю.

Оставшиеся в живых шестеро пиратов глубоко вздохнули, а затем повернулись к белому паруснику. Они понимали, что Чжан Юн, убивший капитана Таки, может оказаться куда более серьезным противником, чем монстр, пробивший кулаком ворота. Несмотря на это, прошедшие ожесточенный бой мужчины уже больше ничего не боялись.

Помимо старика и иностранца на борту находились еще около десяти матросов.

– Убить! – неистово закричал пират, который возглавил оборону.

После его крика несколько разбойников сорвались с места, и в то же время пожилой господин Чжан громко воскликнул:

– В бой!

Десять с лишним матросов на палубе тут же достали из-за спин самопалы. Пираты, кинувшиеся к кораблю, осознали свое положение, только когда раздались выстрелы. Обычные матросы, взяв в руки оружие, показали свой истинный облик: то, как они прицеливались и спускали курок – все движения выполнялись синхронно. Более десятка выстрелов прозвучало в унисон.

Четверо бандитов упали, на ногах оставались еще двое. Одному из них пуля попала в левое плечо, а второй оказался без единой царапинки. После залпа требовалось заправить оружие порохом, поэтому стрелять беспрерывно не получится. Только матросы и не собирались перезаряжать самопалы. Они тут же отложили ружья на палубу, достали мечи и спрыгнули с корабля, взяв противника в кольцо. Хотя боевая подготовка пиратов оказалась превосходной, а матросы не могли сравниться с тем монстром, однако бойня на берегу уже измотала людей Тёдзи, они с трудом держались на ногах.

Господин Чжан с каменным лицом наблюдал за развернувшейся картиной. Тело капитана Таки валялось у его ног. Огромная лужа крови растеклась из разрезанного горла, но старик словно не замечал этого. Для него труп выглядел как якорь или причальный канат. Глаза старика Юна не выражали радости, напротив, в них плескалось уныние.

– Господин Пилос, мощь юйхао возросла с прошлого раза?

Как раз, когда чудовищу снесли голову, европеец прекратил измерять свой пульс.

– Согласно моим подсчетам, сила Вельзевула еще не может сравниться с той, что была у Владыки, – ответил он, кивая. Варвар на мгновение остановился, вздохнул и продолжил: – Очередная неудача!

Из двадцати одного пирата монстр или, как его назвал иностранец, Вельзевул, убил лишь около двенадцати, а затем пал сам. Да, он не был слабаком, хотя все равно не оправдал свое имя.

– Ага, в тот раз Владыка расправился с тридцатью первоклассными воинами за раз. Видимо, без той Шкатулки не обойтись… – задумчиво сказал старик Юн.

Они ставили множество опытов, но так и не могли добиться необходимой мощи. Пилос замолк на какое-то время, а затем заговорил снова:

– Командующий, стоит ли продолжать?

– Конечно, нет. – Губы старика тронула легкая полуулыбка. – Если бы мы не допускали ошибок, Шкатулка уже давно оказалась бы в наших руках.

Его собеседник замер и удивленно спросил:

– Разве все это время ее не хранил Эцио?

Тиду продолжал смотреть вниз – из двух пиратов остался один. Его мастерство поражало: одним длинным мечом бандит защищал все тело, хотя бился уже на пределе. А когда приготовился атаковать сразу двоих матросов перед собой, один из них рубанул сбоку. Уклониться пират не успел… Он вскрикнул и хотел нанести ответный удар, но силы покинули его. Мужчина пошатнулся и упал. Из раны хлынула кровь.

– Шкатулки у Эцио больше нет. Недавно сообщили, – холодно произнес пожилой господин Чжан, наблюдая за смертью последнего пирата.

– Как нет?

Пилос остолбенел. Эта вещь была для них настоящим сокровищем, а Эцио, такой же член Братства ассасинов, хотел поскорее избавиться от нее. Только варвар не мог и подумать, что Шкатулка уже на пути сюда.

– Последний человек, с кем встречался Эцио… – начал старик.

– Неужели наложница? – нахмурился европеец, думая о том, что старик куда лучше осведомлен о нынешнем положении дел. – Она проделала такой тяжелый путь до Европы, а теперь собирается вернуться?

Тем временем матросы разложили тела: трупы – в одну кучу, а тех, кто еще дышал, – в другую. Мертвых предали огню, и, глядя на пламя, старик пробормотал:

– Сбежавшие из ада неизбежно вернутся обратно.

«Шао Цзюнь точно вернется. Ведь она, скорее всего, последняя из Братства ассасинов…» – думая так, пожилой господин улыбался. Ради этого дня он убедил императора наложить запрет на морскую торговлю, из-за чего те, кто строил корабли, оказались вне закона – даже с японцами не сличали верительные бирки. Если Шао Цзюнь захочет вернуться, то ей придется сесть на один из кораблей с данью от Вьетнама, Рюкю или Малакки. В каждом порту Чжан Юн заблаговременно оставил своего человека, поэтому не важно, где девушка сойдет на берег – он в любом случае тут же обо всем узнает. А убив девчонку, получит Шкатулку, и тогда весь мир будет у него в руках.

Откуда ни возьмись у пожилого господина в пальцах появилась яшмовая подвеска. Небольшая, изящная и гладкая, с аккуратно вырезанным узором в виде водорослей с одной стороны, а с другой – словом «Мораль».

– Врожденные качества определяют мораль… – произнес Юн одними губами изученную когда-то в юношестве фразу. Теперь он старик, жизнь которого могла в любой момент оборваться, отчего в глазах вспыхнул огонь. Высокие юношеские устремления становились все четче и четче, а рай из его грез, казалось, стал еще ближе.

* * *

«Это и есть ее бывший дом?»

Разглядывая представшую перед глазами заброшенную улочку, Шао Цзюнь словно вновь услышала голос Шунь, вслед за подувшим бризом. Девушка рефлекторно стиснула сверток в руках и огляделась по сторонам. Стены с обеих сторон уже обвалились, их гребни обросли засохшим горноколосником и сорняками, которые дрожали на ветру. Округ Цюаньчжоу был в свое время неповторимым, уникальным портом, а начиная с династии Сун[3] и Юань[4], являлся центром управления торговых кораблей. Только с тех пор, как на восьмом году правления Чжу Цзяныпэнь[5] его перенесли в Фучжоу, это место пришло в упадок. К тому же правила морской торговли становились все строже, корабли в порт входили все реже, и через несколько лет их за год бывало всего несколько штук.

Сердце неприятно заныло. В глубине души появилось странное ощущение. Шао Цзюнь вспомнила время, проведенное во дворце. Шунь находилась там примерно столько же. Жили они тогда во внутренних покоях и вскоре стали близкими подругами – девушки могли говорить