– Ежедневно, в высоких слоях атмосфера теряет двадцать тонн ионизированного водорода и гелия…

Сказано это было с такой обреченностью, как будто он не доживет до пенсии из-за данного обстоятельства, то ли потому – что ему гелия не хватит, то ли потому что, скоро воды не останется из-за потерянного водорода, без которой не наступит его «замечательная» погода…

Я, по не многу сам стал уставать от его ежедневных бедствий.

Ветер всегда и по дороге на работу и с работы дул ему в лицо. Эскалатор ломался, как только он на него ступал. Двери «Метро», специально, поджидали, когда он заходит в вагон, чтобы прищемить. Выданный ему корпоративный ноутбук отключался, перегревшись без сохранения титанического труда, проделанного им в течении дня. Никто не понимал, чем он занимается на работе. Никто, ничего из сотрудников не понимал в логистике. В Компании и в Питере нет логистики, по его глубочайшему убеждению. В ближнем к нему супермаркете, когда он заходил в него, действовала всегда, только одна из десяти касс, на которой не работал транспортер и разумеется не считывались кредитные карточки. После обеда у него всегда была изжога от ершиков со сметаной, которая, подозреваю, ему нравилась, раз он их ел каждый день за обедом в столовой, вокруг которой не было собак. Если зимой он поскальзывался и падал на гололеде, то всегда пугал собак, размахивая руками, и те кусали его, не говоря о том, что приземление всегда происходило на голову…

Но, вернемся к моему начальнику – «Троллю».

Совершенная противоположность «гоблинизму» – «троллизм», проступает в моем начальнике неоднократно, но последствия, в основном, делают окружающих, если не счастливыми, то по крайней мере, обеспечивают их работой на длительный срок, хоть и бесполезной, на мой взгляд. Допускаю, вероятность инопланетного происхождения своего начальника.

«Supply Chain Director», – его еле уговорили занять эту должность в Компании. Говоря с иностранцами по телефону на их родном языке, он одновременно отвечал на почту или проводил расчеты в своем ноутбуке. В его власти находилось все, что касалось компании каким-либо боком. Закупки самоцветов, поставки сырья, проекты автоматизации сортировки ювелирных изделий, инвентаризации магазинов и склада, расхождения в поставках… Он контролировал и управлял всеми звеньями цепи. Возможно, не гениален, но, безусловно, талантлив, причем во многом. Однако…

Все, к чему он меня допускал по работе, поражало своим масштабом. Он, специально меня принял на работу, чтобы искоренять недостатки, но все мои попытки были напрасны. Не потому, что я был не прав, так как приблизительно те же предложения высказывали многочисленные аналитики процессов, привлекаемые для увеличения эффективности работы компании, а, также аудиторские проверки.

Я, постепенно, вникая в работу компании, сначала приходил в неистовство, возмущался, с пеной у рта и с большой эмоциональностью говорил, что так нельзя, что так не бывает! Вскоре понял, удивляться не стоит, – это «троллизм».

Начал знакомиться со складом ювелирных изделий, чтобы предложить более эффективные варианты работы.

Вам, скорее всего никогда не придется побывать на ювелирном складе. Доступ туда могут получить очень немногие, а если Вы сумеете пробраться в него без допуска, то перспективы выбраться из него уже никакой. Вы просто не захотите уходить. Упадете в золото, сгребая его руками и будете кричать: «Это мое! Это все мое!» Так что и не пытайтесь. Я с удовольствием опишу Вам обстановку и что там происходит.

То, что увидел «Али-Баба» в пещере у сорока разбойников, лишь отдаленно напоминает современный склад ювелирных изделий, обеспечивающий более трехсот ювелирных магазинов по всей стране. В каждом магазине имеются ломбарды, из которых непрерывным потоком стекаются сюда, не выкупленные драгоценности, порой совершенно фантастические, – золотые соски для младенцев с вкрапленными брильянтами, золотые пистолеты, кинжалы, серебряные кубки расписанные самоцветами под Гжель, золотые под Хохлому, короны и диадемы, кресты и пентаграммы, всевозможных размеров, золотые черепа… Драгоценности поступают с ювелирных заводов, часто из переработанных бракованных или не пользующимися спросом изделий, после их переплавки в сырье-слитки драгоценных металлов. Склад же отправляет в ювелирные заводы, закупленные у гномов-рудокопов, россыпи самоцветов, которые превращают их в произведения искусства и возвращают на склад, для продажи. Золото-брильянты везде, кругом… С ума можно сойти…

Отвлекся…

Подвальчик под офисом, с пятикомнатную квартиру, разделенную бронированными стенками. По семьдесят девушек, в две смены перебирают золотые и серебряные украшения, инкрустированные камнями для отправки в триста магазинов Компании. Перестали перебирать. Рабочий день закончился.

На следующий день после часа перебирания золотых изделий, работа прекратилась. Офис не может поделить числящийся ассортимент ювелирных изделий на складе между магазинами. Работы для склада нет. Женщины на складе смотрят фильмы, играют в игры, вышивают, курят на скамеечке перед входом… За десять минут до конца рабочего дня офису удалось распределить товар по всем тремстам магазинам, даже двадцатью еще не открывшимися и пятнадцатью, планируемых к закрытию. Получив работу, складские женщины перебирают золотишко десять минут, встают и идут домой. Рабочий день окончен.

Магазины не выполняют план. Торговать нечем.

На складе ювелирные изделия в количестве полумиллиона штук, находятся в предпродажной подготовке. Так назвали склад, – отделом предпродажной подготовки, а сотрудников предпродажными подготовителями-товароведами. На самом деле, люди успевают в течении рабочего дня перебрать и подготовить к продаже, в лучшем случае, только пятую долю драгоценностей, зато каждое из них проходит от четырех до семи пар рук, согласно дедовским методам работы, чтобы определить принадлежность к тому или иному магазину. Когда женщины замечают, что после того, как они положили в лоток для магазина изделия, и те начинают высыпаться из него, то начинают кричать, чтобы кто-нибудь проверил, подготовленные к продаже изделия. Кто-нибудь, в основном из опытных «предпродажниц», забирает этот переполненный драгоценностями лоток и тащит его к своему столу, обильно посыпая при этом бронированный пол, звенящими и отскакивающими от него ювелирными изделиями. Оставшееся золото из лотка, пересыпают в картонную крышку, от коробки, из-под офисной бумаги. Над каждым столом расположена видеокамера, постоянно записывающая все, что происходит на поверхности стола. Изделия в крышке пересчитываются под камерой, помещаются в пластиковый сейф-пакет, туда же помещают накладную для магазина с перечнем драгоценностей. Пакет запечатывают и приносят к дверям комнаты-сейфа. Фу-у, все!

Аннет… В сейф-пакет для магазина попадает лишь малая часть изделий из крышки от коробки. В основном, драгоценности бросают в лежащий рядом пакет для мусора. Мне объяснили это так. Не все изделия уже нужны магазину, либо цена изменилась, либо заново перераспределили изделия по магазинам, так как лоток для магазина может месяц наполняться, прежде чем он переполнится и из него драгоценности начнут сыпаться, но, многие изделия уже перераспределили и их надо отправить в другой магазин, либо глюк в программе, либо «предпродажница» положила изделие не в тот лоток, перепутав номер магазина на лотке, но чаще всего, потому, что драгоценность не числится на складе, так как была отобрана у сотрудницы, которая не сняла ее с себя при входе на склад. Со склада с украшениями не выпускают.