Вот так и появилась на свет новая ветеринарная клиника, которую мы умудрились воткнуть между Росохотрыболовсоюзом и НИИ проктологии, обойдя все ветеринарные инстанции. Мы понимали, что ни бандиты, ни фискальные органы к нам не сунутся, потому что перспектива получить с одной стороны заряд соли, а с другой – ведерную клизму, и все в одно и то же место, не привлекала никого.

* * *

Я еще раз отхлебнул. Виски закончился. В этот момент объявили посадку на мой рейс. Я пошел по «рукаву», надеясь на то, что мне не надо будет «ждать сведений со стороны» и вспышки памяти еще не раз посетят меня.

Я нежился на утреннем солнышке, развалясь на сиденье автобуса по дороге на работу, когда в кармане зазвонил телефон. На экране светилось: «Клиника».

– Ну что еще надо? Я буду через десять минут.

– Алексей Анатольевич, – в трубке раздался голос нашего охранника Димы, – мы вас тут все ждем, у нас заворот.

– А чего меня ждать, там же Светлана Сергеевна?

– Приезжайте быстрее, без вас тут ничего не получается.

От традиционного утреннего похода в магазин сразу пришлось отказаться. Я подошел к водителю и попросил его остановиться у клиники, благо утром в выходной день Рублевка была пустая.

Когда я вошел в клинику, то сразу увидел большого швейцарского зенненхунда, лежащего на полу без какого-либо интереса к происходящему вокруг него. Его живот по размерам напоминал дирижабль перед вылетом. Перед ним стояла Светлана Сергеевна с внутривенным катетером в руке, готовая броситься в бой по первому приказу.

– И чего ждем? – спросил я.

– А ждем мы клизмы и вазелинового масла, – со злостью выпалила доктор.

– Давно ждем?

– Да вот уже часа два.

Тут я оторвал свой взгляд от собаки. Рядом с ним сидели «двое из ларца, одинаковы с лица». Это точно были не владельцы, а работники, которые отвечали за собаку. Они никак не идентифицировались, это был некий коллективный разум.

– О чем думаем? Оперировать срочно надо. Или ждем, пока собака умрет?

– Вот и я им о том же уже два часа талдычу, а они все про масло и клизму! – Светлана Сергеевна и так женщина горячая, а тут она кипела как чайник и готова была взорваться.

– Мы не имеем права принимать решения. Только хозяин может разрешить, – вдруг изрек «один из ларца».

– Ну так звони хозяину.

– Он за границей.

– Звони хозяйке.

– Она спит.

Надо сказать, что на часах было восемь утра.

– Буди.

– Я телефона не знаю.

– А кто знает?

– Горничная.

– Звони горничной, пусть будит.

Уже я начал напоминать закипающий чайник.

Минут пятнадцать «лицо» что-то бубнило в трубку. Было видно, что никто не решался нарушить утренний сон хозяйки. Наконец свершилось!

– Вас к телефону, – и он передал мне трубку.

– Доброе утро! – Я представился и описал ситуацию.

– А когда надо будет делать операцию? – спросил меня сонный женский голос.

– Два часа назад, счет уже пошел на минуты.

– Тогда срочно начинайте, я сейчас буду, – голос резко проснулся.

Скорость, с какой начала работать Светлана Сергеевна, не снилась даже Усэйну Болту во время его рекордного забега на стометровку. Ассистент Туся, невзирая на свою врожденную медлительность, с такой же скоростью стала накрываться[3] на операцию. Я предпочел отойти в сторону, дабы не попасться под их горячие руки. Кобелю сделали седацию и коллективными усилиями всех мужиков водрузили его на операционный стол. Килограммов в нем было никак не меньше шестидесяти. Работа продолжала кипеть. Устанавливалась эндотрахеальная трубка для ингаляционного наркоза, брались вены на передних конечностях, готовилось операционное поле.

– Алексей Анатольевич, хозяйка приехала, – позвал меня Дима.

Когда я вышел в коридор, то увидел интересную подтянутую, спортивную женщину. Весь ее вид говорил о том, что это никак не избалованная рублевская кумушка.

После взаимных приветствий сразу был задан основополагающий вопрос.

– А кто виноват? – спросила она и строго посмотрела на «двоих из ларца».

Я тоже посмотрел на них и чуть не засмеялся в голос. Их вид напомнил мне меня самого и двух моих друзей, когда мы втроем в детском саду стояли на ковре у директора. А было это так. Нас троих угораздило прийти в сад в тельняшках. И вот перед тихим часом, уже раздевшись, мы вдруг решили, что мы революционные матросы, и начали маршировать перед туалетом, не пуская туда девчонок. Так строевым шагом под команды воспитательницы мы и дошли до кабинета директора, где немедленно были списаны на берег.

Естественно, я объяснил, что заворот желудка – острая патология, требующая экстренного хирургического вмешательства, что врачи до сих пор не знают ее причины и что виновных в данной ситуации нет. Тут послышался вздох облегчения. Первая пуля пролетела мимо «двоих».

Я убедил хозяйку не ждать окончания, а ехать домой, заверив ее, что позвоню ей при любом исходе операции.

– Эти двое вам нужны?

Я сказал, что нет, но чтобы оставили свои телефоны и были в пределах досягаемости, после чего намылся и пошел в операционную.

Операция прошла успешно. К счастью, мы успели вовремя. За разговорами в ходе операции я узнал, что кобеля зовут Мартын.

Не буду описывать, как мы с Димой вдвоем снимали Мартына со стола. Поместили его в отдельную «палату». В клетку он просто не влезал по причине своего размера, как мы ни старались его туда впихнуть.

Клиника зажила своей обычной жизнью: кошки, собаки, прививки, мелкие операции – словом, рутина. Между делом с Мартыном проводились необходимые манипуляции. Он пришел в себя и спокойно лежал, разрешая делать с собой все, что мы считали нужным. Я уже даже и не думал об этом, так как послеоперационный уход всегда лежал на ассистентах, благо все они имели высшее образование и, выйдя из академии, пытались привести свое постакадемическое полное незнание ничего в соответствие с действительностью.

Вдруг из кабинета, где лежал Мартын, раздался страшный крик Туси. Мы с Димой бросились туда. Неужто покусал?