Площадь была маленькой и уютной, с одной стороны на нее выходила стена из рассыпающегося кирпича и камня — задняя часть церкви, стоящей на параллельной улице. На трех других сторонах расположились маленькие лавочки, включая «Старбакс» на углу. Небольшие апельсиновые деревья с яркими оранжевыми плодами росли по периметру площади, защищая ее от солнца.

В центре находился простой фонтан, какими украшены тысячи подобных площадей по всему городу. Вдоль стены старой церкви стояли столы и стулья, молодой человек сел и принялся медленно снимать на камеру площадь.

Складывалось впечатление, что особое внимание он уделил «Старбаксу», занимавшему первый этаж двухэтажного побеленного здания. Он увеличил изображение и остановился на паре, сидевшей за столиком перед кафе. Молодой человек осторожно вывел картинку на крупный план и сделал несколько снимков, пока не убедился, что их вполне достаточно. Заинтересовавшие его люди с серьезным видом разговаривали о чем-то. Мужчина был светловолосый, с телом пловца, широкоплечий и узкобедрый. Женщина — стройная длинноволосая красавица, как будто сошедшая с прерафаэлитской картины «Леди из Шалот».

Молодой человек в белой рубашке еще раз для вида сделал панорамную съемку площади и положил камеру на маленький столик перед собой. Достав из кармана рубашки мобильный телефон, он набрал международный код, потом код Италии и наконец зональный код 379. Затем ввел семизначный номер. Ему ответили после третьего гудка.

— Да? — ответили ему по-итальянски.

Голос был осторожным и взвешенным, — голос человека, наделенного властью.

— Я их нашел, — ответил молодой человек, сидевший на площади. — Наш связник в Архиве сказал, что они искали документы с информацией, касающейся кодекса.

— Любопытно, — заметил его собеседник. — За последний месяц они уже вторые, кто им интересуется.

— Что мне делать? — спросил молодой человек в белой рубашке.

— Ничего. Последи за ними какое-то время.

— Слушаюсь, ваше преосвященство.

— Первые шаги уже сделаны, — сказал его собеседник. — Мы снова в игре после очень длительного перерыва. Мы должны набраться терпения.

— Да, ваше преосвященство.

— Если они станут слишком любопытными, убери их с игровой доски. И держи меня в курсе.

«Убери их с игровой доски. Иными словами, убей», — подумал молодой человек.

В мобильном телефоне раздались короткие гудки. Молодой человек убрал его обратно в карман рубашки и стал наблюдать за парочкой перед «Старбаксом». Потом вдохнул сладкий аромат апельсиновых деревьев и принялся молиться за души двоих, что сидели за столиком неподалеку от фонтана.

Макс Кесслер жил в доме 3307 на N-стрит в северо-восточной части Джорджтауна, Вашингтон, округ Колумбия, в двух домах от угла Тридцать третьей улицы и в двух кварталах от магазинов и ресторанов М-стрит. В Джорджтауне таких домов было немного. Он стоял на собственном участке земли и предназначался для одной семьи. Это было его главным достоинством с точки зрения Макса, которого тошнило от мысли о том, что ему пришлось бы делить стену с соседним зданием.

Кроме того, дому добавлял привлекательности тот факт, что в нем жил Джек Кеннеди с 1958 года и до своего переезда в Белый дом. Иногда поздними вечерами, когда Макс разбирал и сортировал свои лучшие находки, он почти слышал голоса Джека и Джеки и почти чувствовал аромат «Флориссимо», любимых духов Джеки, созданных парфюмерным домом «Крид» для Грейс Келли. Иногда он был совершенно уверен, что ощущает роскошный запах недолговечных президентских сигар. Во всех отношениях практичный флегматик, Максимилиан Алоиз Кесслер твердо верил, что в доме обитают призраки двух великих американцев.

Макс Кесслер родился в гостинице «Моника» в шахтерском городке Мисбах на юге Баварии 30 апреля 1945 года, в тот самый день, когда Адольф Гитлер приставил пистолет к виску и совершил самоубийство в Берлине. Отец Макса называл себя Куртом фон Кесслером, хотя не имел никакого права на аристократическую приставку.

Курт фон Кесслер, какого бы он ни был происхождения, являлся полковником «СС» и первым заместителем Рейнхарда Гелена, нацистского штабного офицера и главы разведки, отвечавшего за шпионскую деятельность на территории Советского Союза во время Второй мировой войны.

Когда война докатилась до Германии, Гелен, мастер шпионажа, и его организация перебрались в Баварские Альпы, где ждали прихода американцев, что и объясняет, почему Макс родился в провинции. Когда недавно появившееся на свет ЦРУ предложило Гелену и его группе работать у них, Курт Кесслер, без всякого «фона», вместе с женой и сыном приехал в Америку в рамках широко известной операции «Скрепка»[8], благодаря которой сотни нацистов в послевоенные годы оказались в Америке, причем кое-кто из них был военным преступником.

Курт Кесслер вместе со своим прежним шефом Геленом поселился в Вашингтоне и стал специалистом по сбору разведывательной информации в Южной и Центральной Америке, поскольку продолжал поддерживать связь с десятками прежних приятелей, которые теперь там жили.

Сына Курта, Макса, воспитывали как американца, он учился в американских школах и закончил с высшими баллами Джорджтаунский университет, где специализировался по вопросам Южной Америки и изучал языки. Затем он получил степень по советской политической науке. Макс одинаково свободно и безупречно владел английским, испанским, русским и чешским языками. Разумеется, он разговаривал на высоком немецком своего отца, как уроженец Берлина.

Его отец и мать погибли в автомобильной аварии в 1968 году — Макс только что получил степень. Через две недели после того, как он похоронил родителей, ему предложили работать в ЦРУ.

Он отклонил это предложение в пользу личной независимости и свободы и выбрал для себя работу консультанта, посредника между американским и южноамериканским бизнесом, а также выступал частным советником по вопросам Советского Союза и специализировался на торговых соглашениях со странами Восточного блока.

Воспользовавшись страховкой родителей и собственным трастовым фондом, Макс Кесслер купил дом в Джорджтауне и поселился в нем, устроив там свой офис. Он так и не женился, у него не было детей, любимого времяпрепровождения и друзей. Он никогда не встречался с клиентами да и вообще ни с кем в доме на N-стрит и никогда не готовил еду, предпочитая питаться в ресторанах, которых на М-стрит великое множество. Работа, знания и информация были для него всем. И еще власть.

Макс унаследовал от отца не только деньги и способности к языкам. Курт передал ему свою манию подчинять порядку и каталогизировать каждый аспект собственной жизни. Впрочем, Макс получил в наследство и гораздо менее эфемерные вещи: ему достались архивы отца, которые тот называл «Der Wunderkasten», что в переводе означает «Волшебные ящики».