Она пообедала плотно и в нору,

Гостинец лисятам своим понесла.

Бежала она очень быстро, с задором.

Малышек штук десять она забрала.

И дальше по берегу шли черепашки.

И снова враги появились вдали.

Змея и варан тоже вдоволь наелись.

А малыши дальше к морю ползли.

И вот она рядом морская волна.

Немного осталось. И вот он прибой.

И тяга к морю была так сильна.

Но тут альбатросы встали стеной.

Боролись, спешили, бежали к воде.

Родная стихия поможет всегда.

Но ласты — не ноги. Враги тут везде.

И вот, наконец, перед ними вода.

И стайки малышек вошли в глубину,

Плывут к океану, гуляют по дну.

Они подрастут тут, и будут тут жить.

И ластами будут всегда шевелить.

Волчица шла по следу человека

Волчица шла по следу человека.

Звериным нюхом чувствуя беду.

Волчица знала, что в деревне где-то

Девчушку малую оставили одну.

А просто мать с отцом погибли вместе.

Погибли глупо от случайного пожара.

Такая же беда случилась у волчицы в детстве.

Убитые охотником ее родные тогда лежали рядом.

И, вспоминая прошлое, всегда волчица выла.

Она кричала, вспоминая, ту, прошедшую весну.

Ее душа и память не забыла

Про ту, меж человеком и зверьем, войну.

Бежала все быстрее и быстрее,

Как будто был волчонок вдалеке.

И с каждым шагом делалась смелее и смелее.

В горящем доме девочка лежала в уголке.

И зверь, схватив клыками девочку за платье

Тащил из дома, будто не было пожара.

А для волчицы приключенье было счастьем.

Хотя отца девчонки той она узнала.

Ведь это он той раннею весной

Убил ее родителей. Она всю жизнь страдала.

И это по его вине пришлось ей жить одной,

Но человеку мстить она не стала.

Волчица хоть и зверь, но тоже мать.

И девочку она тащила к людям.

И дочь врага она не стала убивать.

Никто ее за это не осудит.

Спасая дочь врага, она сильнее только стала

С огромным сердцем и красивою душой.

«Жить одиноко, быть свободной. Разве это мало?» —

С такими мыслями она пошла домой.

Однажды пришлось мне зайти в электричку

Однажды пришлось мне зайти в электричку.

В руках я держала любимую книжку.

Асадова сборник стихов я открыла.

Листала, читала, про все я забыла.

Проехала я не одну остановку.

Взглянула в вагон, и мне стало неловко.

Вокруг дети, взрослые, даже старухи,

В руках телефоны. исчезли все звуки.

Давно уж про книги все люди забыли.

Мы все дорогие айфоны купили.

А книга в руках была лишь моя.

Раскрыты страницы, читала лишь я.

А раньше, я помню, в поездах и в трамвае

Все люди газеты и книги читали.

По-русски друг с другом они говорили.

В любви признавались, романы любили.

Приехав на море, в гостиницах жили.

Винцо и наливочку вместе все пили.

Не знали тогда мы слово ОТЕЛЬ

И в фильмах лишь слышали мы про коктейль.

Ни виски, ни бренди, не пили мы рома.

И русские тачки стояли у дома.

И выйдя наутро, кричали друг другу

Про солнце, про дождик, тянули всем руку.

Сейчас я все слышу: «Кэшбэк и Харлей».

«Хеппи Бездый» сейчас, а тогда юбилей.

Любовь заменяем сухим словом «сэкс».

Не «хватит» кричим, говорим слово «брэк».

Ни Пушкин, ни Лермонтов и не Тургенев

Не слышали «бургер», а ели пельмени.

Не слышали слово «Сбермаркет» и бизнес.

Спортивная школа была, а не фитнес.

А книги на полках лежат и пылятся.

Уйдут в бытие, в труху превратятся.

Как жалко, что внук не узнает Гвидона.

Но я свои книги храню только дома.

Притча

У нас открыли магазин.

И в наступивший выходной,

Где продают для нас мужчин,

Толпа из женщин шла рекой.

Пришли пораньше очередь занять.

С рекламой познакомиться, с товаром.

Подумать, посмотреть, понять.

А может у подружки денег подзанять.

И вот хожу на первом этаже.

Читаю объявления при входе.

Вы не вернетесь девочки уже.

Если мужчину вдруг не подберете.

На первом этаже стоял пацан.

Простой, обыкновенный, даже не в джинсе.

Но девочкам директор подсказал,

Что лучше этажом повыше пройти всем.

Его услышав, мы прошли повыше.

А там ребята верные и сильные стоят.

Подвох в словах директора услышав,

Обиженно нам вслед они глядят.

А мы, как будто закусив удила,

Этаж уж третий пробежали торопясь.

Не взглянули мы даже на богатых и красивых.

Летели вверх мы, рассуждая и смеясь.

Немного тормознула я на этаже четвертом.

Брюнета продавали там красивого, высокого, кудрявого.

О таком я мечтала в прошедшем далеком.

Но не нашла я тогда мужика не упрямого.

Но нет! Ведь лучшие на верхнем этаже.

И звонко каблучки по лестнице стучали.

Мы представляли дом-дворец, машину в гараже.

Но что нас ждет, конечно, мы тогда не знали.

Открыли дверь, а там стоит хозяин магазина.

И говорит он: «Девочка, а счастье ты свое прошла».

Вот глупая, что ж я внизу не тормозила?

Зачем