на спину капитана. Гена закричал и начал с ним бороться, думал, что пытаются живьём взять. Рядом взорвалась очередная граната, но осколками не задело.

Подполз фельдшер Трохимчук.

–Товарищ капитан, я поползу к Головченко, окажу помощь.

–Подожди, пробьёмся, там двумя пулемётами с флангов басмачи не дадут тебе прохода.

–Он ждёт помощи, я фельдшер, я обязан, – и пополз вперёд. Его все начали прикрывать огнём, он даже дополз до раненого, но когда развернул в темноте белые бинты, их стало хорошо видно, и пуля вошла ему в грудь.

В это время граната попала рядовому Перцову в капюшон зимней куртки. Он слышал, как там шипит горящий запал. Его рука изогнулась невероятным образом, схватила гранату и выбросила в камни, где и произошёл взрыв.

Басмачи начали уходить, услышали, как с соседнего объекта бежала большая группа бойцов выручать своих. Они пускали ракеты и стреляли перед собой, чтобы не попасть в засаду.

К этому времени Головченко умер, а Трохимчук был ещё жив и спокойно сказал, что рана у него слишком серьезная, можно не тратить на него бинт.

Через год один из басмачей перешёл на сторону власти и рассказал нам, что их было тогда восемьдесят человек, и удивился, что в такого высокого капитана не попали. Гена улыбнулся:

– Неудобно было стрелять: я, когда лежал, сгибался буквой «Г». А в букву «Г» не знаешь, как целиться, вдоль или поперёк.

Потом Гена был в отпуске. Вернулся в Афганистан, рассказал, как первый раз в жизни потерял над собой контроль. Заехал в Москву, где на улице Парковой был «чековый магазин» – там продавали иностранные товары за чеки «внешторга», и там можно было купить подарки друзьям и родным. Походил по магазину, посмотрел, как упитанные и бледнолицые сотрудники посольств тратят огромные деньги, а худые и загорелые воины-интернационалисты пытаются что-то купить на свои небольшие сбережения. Выходит он на улицу, и к нему подкатывается модный парень: «Командир, продай чеки».

–И тут,– говорит Гена, – так стыдно, я его схватил, повалил на землю, начал трясти. «Там люди воюют, а ты здесь чеки сшибаешь, гад!» Потом опомнился, отпустил его, извинился, тот ему в ответ: «Ну не хочешь продавать, так не продавай». И убежал.

–Гена, так у тебя послевоенный синдром! –говорю я ему.

–Какой послевоенный, война ещё не кончилась.

–А больше ты ничего странного за собой не заметил? Ну, может, сны повторяющиеся?

–Нет. Но знаешь, смотрел фильм про Отечественную войну, там люди гибли, а у меня слеза навернулась, как у старушки.

–Ну вот видишь, приедет доктор, на следующий отпуск пропишет валерьянку.

–Лучше сто грамм коньяка.

–Можно и двести, чтобы вернуться в мирную жизнь.

2015 г.

Где-то в ущелье Дарваз

Вечером подул ветерок, и москиты перестали кусаться. Хуже москитов только земляные блохи, которые залезают под одеяло и не дают спать. Можно поспорить, конечно, кто из кусающихся в Афганистане был хуже всех. Но москиты – маленькие, светлые, в отличие от комара, подлетают без звука, кусают – не чувствуешь, но потом чешешься до крови.

Но и блохи – тоже сволочи кусачие и бесшумные. Один лейтенант-«двухгодичник» (были такие, призванные в армию после института), на постоянном посту, прикрывающем заграничную заставу с господствующей высоты, изобрел эгоистичный способ защиты от блох. Он вечером раздевался, залезал на стол и давал команду «отбой» солдатам. Бойцы ложились в спальники. Он ждал на столе, когда блохи разойдутся по вкусным отдыхающим солдатам, затем сам, как блоха, прыгал в свой спальник и быстро застёгивался. Говорил, что помогало.

Был вечер, мы сидели в такой вот беседке: вокруг снарядные ящики с землёй – защита от пуль и осколков, скамейки – из снарядных ящиков, стол – из снарядных ящиков, игра на столе «шиш-беш» – из снарядного ящика, сверху натянута маскировочная сеть – из снарядных ящиков? Нет, обычная сеть.

Офицеры были собраны с разных районов Афганистана для усиления на период проведения крупной боевой операции. Это называлось «сводная десантно-штурмовая группа», или «сбродная», как иногда сами её называли.

Разговор начался, как в детских стихах: «А у меня в кармане гвоздь, а у вас»? Откуда гвоздь в кармане у офицера в Афганистане? Не было гвоздя.

Кто-то позавидовал, что у нас на высокогорном участке много вкусной воды. А у них в пустыне – красноватая вода, из-за которой в первую неделю службы все страдают от поноса, потом организм привыкает. К чему он только не привыкает! Зато никакие проверяющие начальники никогда не приезжают. Кому хочется обдристаться?

– А к нам сюда в горы тоже никто не приезжает. Стреляют, и дуканов нет, чтоб что-то купить, – сказал майор

– Обдристаться – это совсем не страшно, – поддержал «культурный светский» разговор капитан и рассказал о том, как у них офицер от страха потерял дар речи. Во время боестолкновения выскочил из-за угла дома и стрельнул в басмача, но автомат только щёлкнул –патроны кончились. Басмач усмехнулся и поднял свой автомат, но кто-то из наших бойцов срезал его из-за дувала. А офицера увезли в госпиталь восстанавливать речь. Восстановили. Молодые санитарки быстро восстановили. Они любят разговорчивых.

– Давайте о чем-нибудь повеселее, – помрачнел майор. – Я вам расскажу весёлую историю.

Это случилось на пограничной заставе в Туркмении. Пограничный наряд – два солдата и сержант с собакой – шли по границе. Ночь, жара, вечное недосыпание. Осталось до стыка с соседней заставой совсем немного. Сержант решил отдохнуть.

– Вы идёте до стыка, докладываете оттуда на заставу, а я посплю немного здесь. Собака будет меня охранять.

Так и сделали. Двое бойцов ушли, а сержант отпустил с поводка собаку и лёг на траву под куст. Минут через двадцать он проснулся и через прищуренные глаза увидел сидящую рядом собаку. Собака обычно убегала, когда он пытался брать её на поводок. Сержант решил схитрить: длинный брезентовый поводок был в руке, и его легко можно было набросить на собаку. Собака оказалась неестественно сильной и резвой. Потащила нарушителя пограничной службы по траве и камням. Он присмотрелся уже широко открытыми от ужаса глазами и увидел, что поймал гиену. Пришлось быстро отпустить один конец поводка. Тут и смущенная собака вернулась к сержанту. Почему не гавкала? Не ответила.

– Так в Туркмении нет гиен, – усомнился кто-то из офицеров.

– Есть, достаточно.

– Гиены – это маленькие такие собаки?

– Нет, это шакалы, а гиены – большие.

– А у нас на заставе тоже был смешной случай, – сказал капитан. – Я разрешил наряду досмотреть кино. Привезли фильм: «Миллион лет до нашей эры».