— Это какие-то костяные пластины.

— Вот именно. Выделка очень тщательная, я бы даже сказал, искусная. На каждой из этих пластин имеется рисунок, так что я смею предположить, что этот человек в своем обществе имел весьма высокий социальный статус. Может быть, был главой общины, а может, еще кем-нибудь из верхушки, — неопределенно пожал он худыми плечами.

— Ладно, — вышел вперед подполковник МЧС, — давайте его упакуем как-нибудь поаккуратнее, обернем во что-нибудь. Ему еще три тысячи километров лететь. Лучше, конечно, в ящик заколотить. Но где его здесь взять… Мне тут срочно собираться нужно, через пару часов я планирую быть в другом месте, а вам придется самим со всем этим делом разбираться. Ну, чего стоите, — повернулся он к бойцам, — давайте грузите!

Двое эмчеэсовцев без особой спешки обернули останки холщовыми тряпками, после чего, ухватив его под руки и взяв за ноги, оттащили к расправленному брезентовому мешку. Было заметно, что эта незатейливая работа для них привычна — не вызывала ни брезгливости, ни сожаления. Эксперт, шедший следом, наклонился над мумией, словно попытался запечатлеть застывшие черты в своей памяти, после чего решительно потянул за язычок замка. Тишину резанул металлический скрежет «молнии», и потертый брезент с головой спрятал застывшую мумию.

— А теперь в вертолет его, — с видимым облегчением приказал подполковник. — Заводи! — повернулся он к первому пилоту.

— Куда же второй пилот делся? — недоуменно покрутил тот головой. — Опять куда-то исчез!

— А ты заводи, вот он и прибежит, — с улыбкой подсказал подполковник.

Командир экипажа с досадой покачал головой и по откидной лестнице ловко взобрался в кабину вертолета.

С громким гулом заработал двигатель, и лопасти, распрямившись, завращались, с каждой секундой набирая разгон.

К вертолету, размахивая связкой серебристых хариусов, бежал второй пилот, прижав ладонью легкомысленное кепи. Парень времени не терял — в то время пока остальные размораживали покойника, он в ближайшем ручье подсекал рыбу.

Механик, одетый в кожаную летную куртку, плечистый, с суровой внешностью, стоял у люка, терпеливо дожидаясь эмчеэсовцев с грузом. Приблизившись к вертолету, на какое-то мгновение они позабыли, что несут покойника, приподняв, без особой почтительности задвинули мешок в салон. Но подполковник, неожиданно возникший за их спинами, грубовато предостерег:

— Поаккуратнее бы надо, братцы, ведь это не куль же с картошкой!

Следом в вертолет забралась девушка, за ней профессор и милиционеры.

— Все в сборе? — стараясь перекричать рев двигателей, спросил механик. И, не дожидаясь ответа, шагнул в салон, захлопнув за собой дверцу.

— Знаете что, — склонился эксперт к Антону Михайловичу. — Я далек от всех этих мистических вещей, но вот только, когда я наклонился над охотником, мне показалось, что внутри его зрачков вспыхнул какой-то огонек. Он даже как будто шевельнулся.

Старик безучастно слушал его.

— Здесь нет никакой мистики, молодой человек, — помолчав, ответил профессор. — Солнце было в зените. Это оптический эффект, солнечный луч отразился в его зрачках.

— Какая только чертовщина не померещится, — ответил эксперт с видимым облегчением. — Значит, мы долетим?

— С чего вы взяли, что мы не долетим? — удивленно спросил Антон Михайлович.

— Лезет в голову всякая чертовщина. Ведь по существу это не покойник, а мумия, а я слышал, что самолеты, перевозящие мумии, падают.

Непосредственность молодого человека умиляла. Каких-то лет сорок назад профессор сам был именно таким. А ныне, прожженный насквозь скепсисом, верил только в научные факты.

— Не переживайте, молодой человек, ничего с нами не случится. Если бы вы знали, сколько я на своем веку вытащил из земных слоев костей, и при этом ни одна из них не причинила мне и малейшего вреда.

Вертолет плавно качнуло. Оторвавшись от земли, он на какое-то время тяжело завис в воздухе и, развернувшись против ветра, принялся быстро набирать высоту.

— Вы не находите, что здесь прохладно? — поежившись, спросил профессор Волков, посмотрев на ассистентку.

Передернув плечами, Ангелина ответила:

— Ничего особенного. Это ведь анатомичка, Антон Михайлович.

— Тоже верно, — сдержанно согласился профессор.

Помещение анатомички было небольшим, хорошо освещенным. В центре стояли четыре мраморных стола. На одном из них, укрытая коротенькой простыней, лежала мумия. В углу помещения стояла ванна, наполовину заполненная раствором. Рядом — обыкновенная табуретка. На небольшом диванчике в полиэтиленовых пакетах находилась одежда, в которую был облачен вмерзший в лед «охотник».

Профессор Волков выглядел серьезным и строгим. На низком столе, расположенном по его правую руку, лежали ножи, пилки разных размеров, три скальпеля.

— Предлагаю нашу мумию называть Охотник, — усмехнулся Антон Михайлович, — пока мы еще точно не выяснили, чем он занимался.

Девушка сохраняла серьезность:

— Я не возражаю.

— Все забываю у вас спросить: а почему вы пошли именно в нашу лабораторию? Вы ведь, кажется, психолог? Могли бы найти что-нибудь и поинтереснее.

— Прежде я работала в ракетной части психологом, а когда подразделение расформировали, то на некоторое время я вообще оказалась без работы. Потом прочитала в газете объявление, что вашей лаборатории требуется лаборант, вот и устроилась к вам.

Волков аккуратно натягивал резиновые перчатки.

— А вы не знали, чем именно будете заниматься?

Девушка пожала плечами:

— Нет.

— Не разочарованы?

— Мне всегда хотелось заниматься чем-то особенным.

— Значит, археология полностью подходит под ваши представления об особенном?

— Я слышу в ваших словах иронию.

— Что есть, то есть.

— Не хочу сказать, что полностью, но ведь чем-то я должна заниматься.

— У вас ведь, кажется, есть сын?

Лицо Ангелины слегка напряглось.

— Да, но сейчас он у отца.

— А отец далеко?

— Он живет на Ближнем Востоке… Я не смогла там жить.

— Понимаю… Иван Федорович, вы не находите, что происходящее напоминает вскрытие? — повернулся Волков к Маркову, известному патологоанатому.

Поправив указательным пальцем очки, тот разомкнул плотно сжатые капризные губы и сдержанно согласился:

— Хм… С той лишь разницей, что этому покойнику не одна сотня лет. Честно говоря, мне еще не приходилось участвовать в подобном эксперименте.

— Тем это и интересней.