– Черт побери, не читайте нотаций! – воскликнул Синил, почти в истерике вскакивая на ноги. – Я не ребенок, я больше не в вашей власти!

С этими словами он развернулся и вышел из залы. Каллен хотел последовать за ним, но Йорам поймал его за рукав и задержал. Потрясенный, Каллен увидел, как Камбер с побелевшим лицом оседает в кресле, схватившись рукой за левый бок. Каллен упал в кресло, только что оставленное Синилом, а Рис разрывал окровавленные одежды Камбера, неодобрительно прищелкнув языком при виде кровавой лужицы на обивке кресла.

– Думал, что на твоем рукаве была кровь женщины, – заговорил Рис, продолжая рвать ткань обеими руками. – Я спрашивал, все ли с тобой в порядке, но ты солгал!

– Не хотел, чтобы Синил узнал о моем ранении. Кроме того, прежде ты был нужен ему.

– Рана была несерьезной, и ты видел это. Не дергайся. Я не хочу причинять тебе больше боли, чем необходимо.

Пальцы Риса коснулись раны и начали ощупывать ее, Камбер вздрогнул, но более не шевелился. Сидевшая справа Эвайн взяла его руку в свои и обеспокоенно заглядывала в глаза. Йорам опустился на колени у его ног.

– Все это не слишком серьезно, не так ли? – пробормотал Камбер. Ему показалось, что Рис слишком долго осматривает рану.

– Я еще не знаю. Поговори о чем-нибудь другом, пока я не выясню.

Камбер улыбнулся, скорее для того, чтобы подбодрить детей, чем потому, что чувствовал облегчение, и посмотрел на опустившегося на колени Каллена.

– Ты знаешь, Алистер, было очень интересно узнать, кого он в этот момент слушает, а кого нет.

Каллен тихонько фыркнул и постарался как можно спокойнее посмотреть на бледное лицо Камбера.

– Хочешь сказать, что я имею на него такое влияние, какого не имеешь ты, – ответил он угрюмо. – Боюсь, к несчастью, это не так. Вероятно, он принимает меня и Йорама как носителей священного сана – того, что он утратил. Другого объяснения я не могу найти.

– Какой бы ни была причина, результаты налицо, – произнес Камбер. Он пошевелился и сморщился – Рис добрался до самого больного места. – Что будет, когда ты уедешь в Грекоту?

Каллен пожал плечами.

– Сомневаюсь, чтобы король знал о моем повышении. Однако Грекота не так далеко от Валорета. По пустякам я не буду волноваться, но когда действительно понадоблюсь, я буду рядом.

– А что будет после переезда двора обратно в Ремут? Тогда ты окажешься вдвое дальше от Синила. Каллен покачал головой.

– Не знаю, Камбер. Я иду туда, куда меня посылают. По-моему, ты преувеличиваешь мое влияние на него.

– Возможно. Я беспокоюсь из-за растущей враждебности к дерини вообще. И чисто субъективно беспокоюсь об изменении отношения ко мне. Как ты мог заметить, мне все труднее становится общаться с ним.

– Он становится просто невыносим! – мрачно буркнул Йорам. – Иногда я сожалею, что мы отыскали его. С Имром, по крайней мере, было понятно, какой неприятности ждать.

– Никогда не желай, чтобы вернулись те времена, – ответил Камбер. – Нам едва удалось избавиться от Имра и его опасных родственничков. Не беда, что пока Синил не похож на того, каким мы хотим его видеть. Со временем люди научатся любить его.

– В самом деле? – Йорам, оглянувшись на солдат, бродивших по залу и наводивших порядок, понизил голос до шепота.

– Знаешь, а они уже любят тебя. Ты мог бы сам быть королем. Тебя приняли бы с большой охотой.

Камбер посмотрел на своих детей, на бестрепетного, как сама смерть, Каллена, на Риса, сидевшего па коленях сбоку, и вздохнул.

– Ты действительно этого хочешь, Йорам? Мы – дерини, ни в одном из нас не течет королевская кровь. А если бы я на самом деле занял трон, что тогда? Я был бы не лучше Имра, чьи предки тоже взяли то, что им не принадлежало.

Глаза Эвайн наполнились слезами.

– Но Синил такой.., такой беспомощный, отец, и такой…

– Синил – наш законный король, пусть никто не забывает об этом, – убеждал Камбер. – Несмотря на все его неудачи, я первый соглашусь, что их было множество), мне кажется, он может научиться и быть настоящим королем.

– Даже через сто лет он не сравнится с тобой! – тихо сказал Йорам.

Камбер мягко улыбнулся.

– А ты думаешь, я проживу сто лет, Йорам? Рассуди здраво. Что было бы, займи я престол? И что случилось бы после моей смерти? Мне почти шестьдесят. Я отлично себя чувствую и смогу прожить еще несколько лет, но сколько? Десять? Двадцать? А теперь, когда твой брат Катан мертв, моим наследником стал семилетний паренек. Ты бы хотел, чтобы, когда меня не станет, корона перешла к Дэвину? Или к тебе, и ты отрекся бы от всех своих обетов, как мы заставили сделать это Синила?

– Ты умеешь убеждать, – прошептал Йорам, качая головой.

– Да, возможно, и Господь желает этого. Я должен служить нашему законному королю. Цена, которую мы заплатили за возведение Синила на престол, была слишком высока, чтобы забыть о ней потому, что сейчас мы переживаем трудности.

Каллен слегка зашевелился, подался назад и задумчиво погладил подбородок.

– Что же делать с Синилом? Ты сам заговорил на эту тему. Ваше сотрудничество возможно?

Камбер пожал плечами.

– Если я должен, значит, я обязан. Думаю, это временное обострение. Льщу себя надеждой, что еще нужен Синилу, по крайней мере до тех пор, пока борьба с Ариэллой не закончится так или иначе. Как говорит мой сын, народ любит меня. Это несправедливо, мы все участвовали в том, что ошибочно приписывают мне одному, да это и не так важно. Имр мертв, они готовы благодарить меня, хотя знают, что сделал это Синил. Со временем станет известна правда.

– Пока еще не время, – произнес Рис, – Камбер, излечение будет нелегким, хотя и не слишком сложно, кое-что уже сделано, но я не хочу полагаться на твою помощь. Ты потерял слишком много крови.

– Значит, ты не говоришь мне всего, и я не могу тебя заставить, – сказал Камбер.

Рис упрямо тряхнул головой, не отнимая руки от левого бока Камбера.

Камбер вздохнул и поудобнее устроился в кресле.

– Хорошо. Не будем спорить. Ты, разумеется, понимаешь, что я никогда не постигну, как это делается, если не позволять мне наблюдать работу даже на собственном теле.

– Раз ты не научился до сих пор, то вряд ли вообще научишься, – ответил Рис с натянутой улыбкой. Он протянул правую руку ко лбу Камбера. – Итак, начнем. Закрой глаза и расслабься. Откройся мне. Никаких барьеров.., никакого сопротивления.., никаких воспоминаний.

Повинуясь, Камбер выдохнул и ушел в себя, зная, что у Риса должны быть веские причины для такой просьбы, и просто не имея сил сейчас над ними размышлять. Какое-то мгновение спустя он уловил прикосновение к своему мозгу, зовущее обратно в реальный мир; возвращаться не хотелось. Сделав еще один глубокий вздох, он с хмурым видом открыл глаза.