Мариночка, крепко сжав двумя ручками картонную коробочку с соком и втягивая ярко-оранжевый нектар через соломинку. Не останавливая процесса, оглядела номер без концентрации на деталях, просто водя своими красивыми, зелеными глазками по окружности.

И я заметил, что от этой картины не только мне тяжело оторвать взгляд, но и Сергей Маратович наслаждался ею…

Мариночка, казалось, даже не заметила пристальных взглядов мужчины. Она продолжала пить сок маленькими глотками, слегка покачивая бедрами в такт какой-то внутренней мелодии. Её юное тело было исполнено непосредственности и легкости движений.

— Вкусно? Мороженого? Вина, пока никто не видит! Ха-ха-ха! Ты только скажи, маленькая моя, все для тебя сделаю! — произнес мужчина совершенно иным тоном, который прозвучал совсем другим, чем двадцать минут назад, когда он общался с адресатом по телефону.

— Неа, — ответила Мариночка, не выпуская соломинку из своих маленьких, но пухленьких губок. Она даже не понимала смысла фразы, которую мечтает услышать каждая женщина. Ее больше впечатлял и радовал апельсиновый сок, а точнее процесс его питья, а также необычное окружение комнаты, которое она не видела ранее.

— Хорошо, моя радость, — произнес Сергей Маратович, стоящий напротив Мариночки, говоря даже еще мягче и выглядя как бы более расслабленным, но при этом как-то странно сосредоточенным. Подойдя ближе, он положил свою огромную ладонь на ее плечо и начал ее ласкать, поглаживая вниз до локтя и обратно, прикасаясь к гладкой, и бархатистой коже. Это движение руки расширило границы касания и задело лямочки платья с открытым декольте и спиной, под которыми не было лифчика, и едва заметно были видны аккуратные молочные сосочки. Все в этой комнате, кроме Мариночки, невольно обращали на них внимание. Я восхищался, а Маратович почувствовал желание, с некоторой предосторожностью.

Этот никогда не опасающийся мужчина, казалось, внутренне сошел с пути, он мог позволить себе все и всех, но также, как и все, жаждал того, чего не мог достичь. У каждого человека есть свои преграды на пути к страсти — у кого-то физические, финансовые или этические, у других это страх перед внешними факторами. Однако, все эти барьеры исчезают, когда размышление затрагивает границы внутренних желаний. В этот момент появляется странная дрожь и возникает страшный выбор: оттолкнуть эти неясные и смутные образы или продолжать наслаждаться ими, как прыжком с парашютом, но только не знаешь нащупаешь ли заветное кольцо?

— Ой, щекотно, Сергей… — промурлыкала Мариночка, немного отринула от него, но так и не покинув свой участок между столом и кроватью. Она была словно кошечка, которую гладит незнакомый человек — и она прижимается, но осторожно опасается, не зная, что от него ожидать: выгонят на улицу или сделают что-то плохое. Естественная не знающая природа и пугает, и одновременно притягивает к ласкателю.

Сергей продолжал гладить ее уже двумя руками, как будто согревал после улицы, но делал это деликатно, становясь всё более сосредоточенным на объекте своих прикосновений, пахнущей имбирными печеньями. С каждым сантиметром, который пробегал своими ладонями по ее коже, он все сильнее сосредотачивался на своих действиях. Его внимание напоминало крокодила, который ухватил антилопу и замирает, ожидая её реакции, чтобы определить, как ее крутить. Он знал, что уже не упустит свою «добычу». Я тоже это понял.

— Тррфф-трфф — издался неловкий звук из пустого пакетика с соком, который был у неё во рту.

— Ой, сок кончился — сказала Марина, не вынимая трубочку изо рта. Она стояла в той же позе, не шевелясь, только обратив глаза немного вбок и вверх головы не переставшего ее наглаживать Сергея Маратовича.

— Я тебе ещё куплю, малышка. И сок, и лимонад, и всё, что захочешь. Я куплю для тебя всё и всех — сдержанно сказал Сергей, аккуратно вынув из её рук пустую коробку и поставив её на стол.

Мариночка молчала, пока Сергей Маратович переставлял её как куколку, от стола ближе к огромной кровати, она все также смотрела двумя глазками вверх, но лишь менялось изображение для нее. Он посадил её на кровать, её ноги были собраны, спина прямая, лицо напротив его живота. Он слегка присел, чтобы его голова была напротив ее личика, и аккуратно снял лямочки ее платья, обнажив грудь. Я не мог отвести взгляд от только-только сформировавшихся сосков, которые торчали, но еще не было понятно, от чего — от волнения, озноба или возбуждения. Это был тот момент созревания, когда грудь и соски только начинают примерять бюстгальтеры для забавы или чтобы узнать, как они смотрятся. Владелица этой молодой груди быстро понимала, что именно привлекает взгляд прохожих мужчин. Это был тот момент непорочности красивого женского тела, когда что-то внутри этой же девушки стремилось бездумно и грубо все это испортить.

Сергей Маратович начал изучать их своими руками, сидя на корточках в явно неудобной позе, однако это его не смущало. Ничто не могло отвлечь его внимание. Казалось, он видел и прикасался к тому, что не мог увидеть в детстве, когда был всего лишь простым мальчиком, ничего не подозревающим о власти и лести. Только любовь была обращена на него, и вот она теперь перед ним. В его взгляде сочетались одержимость и счастье, страх и вожделение. Сознание и понимание происходящего на мгновение покинули его уже стеклянные глаза.

Марина не сопротивлялась и ничего не говорила, лишь покорно позволяла себя гладить, положить на кровать так, что ноги еще касались пола. Позволила стащить с себя платье поместив обе свои ножки в его руку, когда он стаскивал этот клочок шелка. Она смотрела на Сергея Маратовича, неловко пытаясь поймать его взгляд и осматривая, как она полностью попадает в его власть, как будто щенок из приюта у нового хозяина на руках на приеме у ветеринара трясется от страха, но любовь к хозяину заставляет сдерживать мандраж внутри.

Он взобрался на неё, я видел как его огромное мужское тело, полностью покрыла её хрупкое тельцо. Это напомнило мне грозовую тучу, заслоняющую собой участок прекрасной земли и погружающую всё вокруг в сумрак. Его дыхание было резким и хриплым, и я снова почувствовал запах перегара. Мариночка сжимала покрывало хрупкой ручкой, украшенной милыми браслетами. Наблюдая, как её кулачок становится все сильнее, я представил, как она хочет растворить в пыль всё, что удерживает. Интенсивность движений и грубый хрип, накрывающий тело, становились всё сильнее с каждой секундой.

Все внезапно остановилось, не успев начаться, стало тихо, дыхание этого перевернувшегося на спину и раскинувшегося как звезда туловища, стало спокойным и монотонным.

Сергей Маратович лежал на спине, его лицо менялось: то улыбка, то нахмуренные брови, то