– Подойдет ближе, – продолжала нервно шептать девочка, держа палец на кнопке разрядника, – я его сразу взгрею…

Однако Карл, несмотря на сдвиг в мозгах, хорошо понимал, что близнецы способны причинить ему боль. А потому весьма прилежно сохранял дистанцию, предписанную судом Координационного Комитета.

– Амбулатория, коллаборационизм, загнутые штуковины, – посматривая на троицу с лихорадочным блеском в глазах, забубнил старик. – Только Гильдия сохраняла равновесие… Турбулентность и стоны… Кто присмотрит за Комитетом бунтарей? Кто охраняет тех, кто охраняет вас? Зачем преступили закон?

– Знаешь-ка чего, дядя, – забросив ранец на плечо, Димка фыркнул и выступил вперед, привычно загораживая родных. – Шел бы ты отсюда, а? Ведь бо-бо будет… сам знаешь, что это такое! – И он демонстративно задрал левый рукав школьной куртки, обнажая браслет с пультом дистанционного шокера.

– Не нужно бо-бо… – Карл, усевшись на резино-асфальтовый тротуар, обиженно насупился и взялся перебирать ожерелье из разномастных деталек. Ласково погладил осколок наиболее хитроумной шестеренки, в один из краев которой был вмонтирован красивый ярко-зеленый хрусталик. – Ржавые решетки, магия существует, хищный червяк придет кусать за ноги. Дисперсионная геометрия!

– Пойдемте, ребята! – Витя, старательно не поворачиваясь к Штыку Свободы лицом, потянул остальных за рукава курток. – Нечего на психа время тратить…

И первым зашагал к проспекту Учителей, даже не взглянув на жалкого безумного бродяжку, когда-то державшего в своих руках власть над всем городом. Настя и Дима двинулись следом, и последний все же не удержался.

– А знаете, у меня иногда возникает желание его шарахнуть, – неохотно, но честно сознался он. И тут же добавил, наткнувшись на искренне возмущенный взгляд сестры: – Да ты что, Настюха! Не просто же так, а чтобы прибор проверить… Как вспомню, что гад в папку стрельнул, так…

– Карл получил свое, – хмуро, но рассудительно оборвал его брат. – И я даже не знаю, что лучше – сидеть в тюрьме, но сохранять ясность ума, или остаться на свободе, но не отдавать себе отчета в действиях и словах.

– Никто не готов! – донеслось им вслед хриплое карканье бывшего Смотрителя, поглаживавшего перегоревшие микросхемы. – Этого вы не предусмотрели!..

– А мне его жалко, – тяжело вздохнув, произнесла Настя, не удержавшись, и обернулась на старого врага. Вокруг него собралось несколько туристов, бросавших бедолаге подаяние. – Вот до чего доводят жадность и желание безраздельной власти. Только все равно не по себе, когда он нам дорогу перебегает…

Они замолчали, подавленные неожиданной встречей, и какое-то время сонно брели по проспекту, погруженные в свои мысли. Потратили пару минут, наблюдая, как на соседнем перекрестке бригада строителей завершает аккуратный демонтаж полой вертикальной трубы. Почти разобранный по кирпичикам фрагмент шахты когда-то принадлежал Лифту по имени Шесть Гаек, оставшемуся жить на поляне Фермы. Теперь, когда необходимость в шахтах отпала, спасгородцы планировали выстроить на их месте что-то более полезное…

Вскоре Димка опять начал насвистывать (немного фальшиво и неестественно). Витя по-прежнему отрешенно смотрел перед собой, а их сестра ежилась, словно на поляне стало холодно.

– Какую рифму загадаем? – чтобы сбросить неловкое оцепенение, охватившее всех троих, как можно беззаботнее осведомился Дима. – Давайте «колбарцинизм», а?

– У Карла подслушал? – безрадостно усмехнулся второй мальчик. – Только правильно говорить – коллаборационизм. Это такое умышленное сотрудничество с врагом, по сути – предательство или измена. Плохое слово. Давайте лучше «лампада»?

– Я за «лампаду», – признала Настя. – Это ты, Витька, хорошо придумал, можно красиво зарифмовать.

Ребята добрались до окраины поселка, отгороженного от границ поляны просторным кольцом Пустыря. Кое-где его пересекали новенькие самокатные трассы, уходящие в новооткрывшиеся ворота внешней стены и дальше – к соседним примыкающим ярусам Спасгорода. Но в этом секторе, уже хорошо знакомом нашим героям, никаких особенных новшеств не наблюдалось.

– Пусть будет «лампада», – согласился Димка, дернув плечом и чуть не уронив ранец. – Но тогда давайте усложним и добавим еще что-нибудь необычное. Например, «бдыщ»!

– Нет такого слова, балбес.

– А вот и есть. Пусть помучается, а? Чтобы не сильно быстро справился. Можно, да?

В итоге против странного «бдыщ» никто возражать не стал, и все двинулись через Пустырь, направляясь к одному из Лифтов, спрятанных во внешней стене. И вы будете совершенно правы, если предположите, что этим разумным механизмом оказался тот самый Лифт Высокого класса, с которого когда-то все началось…

Вероятно, пришло время для еще одного отступления, на этот раз – рассказа про Рифмователя, в гости к которому и направлялись близнецы. Как уважаемый читатель уже знает, после Дня Трансформации Спасгорода Лифты отправились на покой. Но это не означает, что они отключились, были утилизированы и навсегда выпали из жизни населявших город людей. Оставшись на тех полянах, где их застал протокол «Возрождение», они превратились в живые музеи. В них спасгородцы теперь водили экскурсии, а нередко ходили и просто так, проведать старых знакомых и узнать, не нужно ли заказать ремонт.

В такой музей превратился и Лифт Высокого класса, на котором троица совершила свое первое путешествие на закрытые Гильдией территории. После того как Смотрителей постигли крах и расформирование, многие спящие Лифты были отремонтированы: процессоры откалиброваны заново, а подавленные личности и характеры восстановлены. Именно в тот революционный период и выяснилось, что до переделки Конклавом заботинский ЛВК носил имя Рифмователя и был весьма недурен в стихотворном изложении мыслей. Правда, восстановление процессора не прошло для него бесследно, но об этом вы узнаете чуть позже…

А пока продолжим наблюдать за ребятами.

С тех пор как они пробрались в кабину Рифмователя следом за Петром Петровичем, Пустырь изменился незначительно. Все так же возвышались повсюду пустые контейнеры и фанерные ящики, излюбленное место игр дошколят; все так же зияло дырами упругое покрытие пола, под которым виднелось ржавое железо.

После того как на открытый Заботинск стали выпадать настоящие дожди, все ценное взрослые утащили в цеха и на склады, и теперь на Пустыре доживали свой век только самые бесполезные вещи. Однако мрачное очарование пустынного кольца продолжало жить – если не вокруг поселка, то в сердцах наших героев. А потому шаги их сделались осторожными, а Димка время от времени оглядывался через плечо, словно за ними могли следить…

– Только давайте быстрее, – попросил он, стараясь держаться непринужденно. – Ну, там «привет», «как дела», «вот тебе новое задание», «молодчина, ты как всегда находчив», «увидимся». И домой сразу, добро?

Витя нахмурился, обернувшись к брату, а Настя сдержала улыбку.

– Ты чего-то опасаешься? – настороженно осведомился Виктор, осматривая безлюдный Пустырь.