– Итак, если она там не работала… как она попала внутрь?

– Она сказала, парень на входе запомнил ее в лицо. Ведь она пару месяцев назад работала в этом задании. Дело было вечером. На верхнем этаже проводили корпоратив. Она каким-то образом убедила его, что она чья-то гостья, и он ее впустил. И так как без пропуска невозможно попасть на какой-либо этаж или в бар, полагаю, охранник решил, что особого вреда не будет. Тем более что на входе в бар стоит своя охрана. И она никуда, собственно, не могла пройти.

– За исключением… террасы на крыше?

– Да. Туда можно попасть прямо с двадцать пятого этажа, минуя бар. На крыше, естественно, также установлены камеры видеонаблюдения.

– А она об этом знала?

– Полагаю, она потрудилась это выяснить.

Сара смотрит на листок бумаги, лежащий на столе возле ее ноутбука:

– Итак, дом номер двести двадцать пять по Истчип – это высотное здание, имеющее двадцать пять этажей. Не могли бы вы рассказать мне чуть больше?

– Типа о чем?

– Опишите мне здание.

– Хорошо. Ну… там находится куча разных компаний. В цокольном этаже – тренажерный зал, а на самом верхнем – бар. Думаю, на некоторых этажах есть спальные капсулы. В банке никто не трудится допоздна или по уик-эндам. Но некоторые американские юридические фирмы, расположенные в здании, работают и по ночам.

– А что там с охраной? – спрашивает Сара, продолжая печатать.

– Офис охраны с системой наблюдения находится на первом этаже, справа от входа. Там еще есть стойка возле турникета, за которой тоже сидят охранники. А если вы хотите подняться или спуститься, вам понадобится пропуск, чтобы попасть в коридор другого этажа.

– Похоже, той женщине пришлось приложить немало усилий, – оторвав глаза от экрана ноутбука, говорит Сара.

– Знаю. Совершенно с вами согласна, – киваю я.

Она вглядывается в мое лицо:

– Продолжайте. Вам удалось уговорить ее спуститься с крыши. И что было потом?

– Я вызвала такси. Мы спустились по внутренней лестнице. Это с двадцать пятого-то этажа! Она сказала, у нее фобия – боязнь лифтов. А потом мы поехали домой. Она вышла первой. Нам с ней было по пути. По крайней мере, она так сказала.

– Что вы имеете в виду?

– Она сказала, что живет на Кенрик-Плейс, недалеко от Бейкер-стрит. А поскольку я ехала в Паддингтон, нам имело смысл взять одно такси на двоих и разделить плату. Итак, такси остановилось на Кенрик-Плейс. Она вышла. Мы попрощались. Она сказала, что с ней все в порядке. Она и выглядела вполне нормально. Я опять предложила ей звонить, если возникнет потребность поговорить.

– И она позвонила?

– Да. Прямо на следующий день.

Глава 3

Суббота, 10 декабря

На следующее утро – утро после вечеринки – я проснулась рано, но затем еще немного подремала и в результате встала только в полдень. Я приготовила себе чай с тостом и до вечера провалялась на диване: ела чипсы и смотрела старый хичкоковский триллер. А еще я обменялась сообщениями с Дэном, отчего сперва пришла в крайнее возбуждение, а затем впала в уныние. Оказывается, он уже выехал ко мне. Мы проведем вечер вместе. «Я схожу за продуктами. И приготовлю ужин. Не беспокойся», – написал он. Впрочем, сразу же после этого он сообщил, что у него возникли кое-какие проблемы с Эмили, его дочерью. Поэтому он не сможет остаться надолго. Придется заказать еду навынос и купить бутылку хорошего вина.

На том и порешили. Мне оставалось лишь принять ванну, вымыть посуду, пропылесосить квартиру и вынести мусор. А затем пришло еще одно сообщение. Кое-что произошло, написал он. Он не сможет приехать. Обеспокоенная, я отправила ему сообщение. Что случилось? Ничего страшного, ответил он. Ничего такого, о чем стоило беспокоиться. Но Мэдди, его жена, должна поехать на какую-то встречу в Сити. Очень важную встречу. И теперь ему придется остаться дома, чтобы присмотреть за Эмили.

Я знала об Эмили все. Ей было уже пятнадцать, и пару часов она вполне могла посидеть дома одна. Однако прямо сейчас она переживала стадию подросткового бунта: связалась с нехорошей компанией, курила, пила и одному богу известно чем еще занималась. Детишки, с которыми она водила дружбу, плохо на нее влияли. Как-то вечером она незаметно от родителей улизнула из дому и вернулась лишь на рассвете. Дэн с Мэдди чуть с ума не сошли от волнения. Дэну приходилось быть начеку и не спускать с дочери глаз. Если он вечером куда-нибудь уходил, Эмили тут же как ветром сдувало, а она должна была сидеть под домашним арестом. Стоило дать ей хотя бы малейший шанс, и она тут же спешила им воспользоваться.

Переговорив с Дэном по телефону, я проглотила пару таблеток от головной боли, вернулась на диван и еще чуть-чуть подремала. Проснулась я в дурном настроении, чувствуя себя апатичной и вялой. Нужно было придумать, как убить уик-энд, однако я слишком поздно спохватилась. У всех моих друзей уже были свои планы. Они не подозревали о Дэне – мне было стыдно признаться, ведь они наверняка не одобрили бы мою связь с женатым мужчиной, – да и в любом случае им не стоило знать, что у меня просто-напросто не осталось других вариантов. Поэтому когда зазвонил телефон и я увидела, что это Хелен, то даже обрадовалась, так как хотела отвлечься.

– Привет, Тейт, – дрожащим голосом быстро произнесла она. – Я дико извиняюсь, но я звоню по делу. Я потеряла сережку. Все кругом обыскала, но ее нигде нет. Должно быть, обронила вчера вечером.

– Не может быть! – ахнула я. – Дорогая сережка?

– С бриллиантами! – воскликнула она почти обвиняющим тоном. – Серьги очень ценные. Уникальные. Вторых таких нет. Бабушка подарила мне их перед смертью. Они… – Она сделала паузу, и я услышала всхлипывание. – Единственное, что у меня от нее осталось. Я должна найти сережку!

– А ты не хочешь позвонить в службу такси? – спросила я. – Может, таксист поищет пропажу на заднем сиденье…

– Нет! – резко оборвала меня Хелен. – Я уже это сделала. Дохлый номер. Мне сказали, сережки там нет.

– Хорошо. Ну тогда… Боже мой, мне так жаль, но я просто не знаю, чем тебе помочь.

– Офис. Истчип. Мы должны вернуться в здание и проверить. Прямо сейчас. Ты сможешь со мной съездить?

Секунду-другую я обдумывала ее просьбу. Прямо сейчас, в субботу вечером, задачка была не для среднего ума. У меня на языке вертелся вопрос: «А разве нельзя подождать до понедельника?» Впрочем, я уже знала, что