имеющий грубые черты и низкий строгий голос. Он был похож на викинга, особенно в сочетании с густой бородой и янтарными, спадающими до плеч волосами, которые мужчина чаще всего убирал в высокий хвост.

От него пахло сыростью и влагой, кожей ботинок и крепкими сигаретами. В отстраненном взгляде девушка видела волнение и панику, что уже не получалось искусно скрыть.

— Я даже рад, что она будет рядом со мной, — тише обычного заговорил Филипп, — я хочу помочь ей привыкнуть ко всему, потому что даже не представляю, каково ей в свои семнадцать узнать, что она должна посвятить жизнь служению древнему культу.

Алиса не хотела ничего отвечать, но слова сами вырвались наружу.

— Пусть скажет спасибо своей матери, — она ухмыльнулась, вновь посмотрев в окно, — у многих Вестников просто не было выбора, некому было рассказать им. Но твоя племянница — наследница, и вы должны были прекрасно понимать, что стоит ее просветить.

— Алиса, — прервал мужчина, не отводя глаз от дороги.

— Что мы должны ей сказать? Как ты будешь объяснять, почему не поделился с ней раньше знаниями о Вестниках?

— Никто не думал об этом, черт возьми! — Филипп выплюнул эту фразу перед тем, как подъехать к дому. Припарковавшись во дворе, он вышел, и, обойдя машину, открыл дверь Алисе, — Ты поможешь ей. И я помогу.

Девушка уже хотела съязвить, но вовремя осеклась, и вместо грубых слов только кивнула.

К тому моменту, как они доехали до другого конца города, дождь стих, оставив после себя лишь множество луж и грязь. Знакомое здание с номером 32 50, окруженное лесом, должно было стать прибежищем Алисы на ближайшие несколько месяцев.

Мужчина вытащил сумку с книгой, далее — вещи, и в самом конце заметил лежащую в багажнике широкополую черную шляпу, которую девушка тут же надела, довольно улыбнувшись.

— Я не могла не взять ее с собой, — будто убеждая саму себя, прощебетала Алиса и подмигнула Филиппу, делая вид, что не было их напряженного диалога, едва не переросшего в ссору.

Глава 4

Ева

Она чувствовала опустошение, и это пугало сильнее, чем таинственные голоса, проносящиеся сквозь глубины сознания. Все внутри потухло, словно свеча, еще не успевшая загореться.

Ева сидела в объятиях матери на диване, укутанная мягким пледом. Небо было чистым, как никогда, словно не было вчера раскатов грома, капли дождя не танцевали с морозным ветром, гонимым с севера.

Лунный свет, пробивающийся в окно, покрывал мерцающим полотном всю комнату, ласково касался золотых волос девушки, ее потерянного и наполненного смятением лица, блуждал по неестественно сияющим венам, едва заметным под покрывалом.

— Прости меня, прости меня, — женщина обхватила руками дочь, прижала к груди, продолжая шептать, — прости, из-за моей самонадеянности у нас не осталось времени, чтобы подготовить тебя.

— Мне страшно, — Ева судорожно задрожала, слезы предательски потекли по щекам, а голос стал совсем тихим и будто бы болезненным, — я слышала голоса, они звали меня, я ничего не понимаю.

Лукерья ласково поцеловала ее макушку, подбирая нужные слова.

— Ничего не бойся. С тобой ничего не случится, я обещаю, что Филипп позаботится о тебе, — она нежно коснулась холодных запястий дочери, провела пальцами по пульсирующим венам, кистям, а следом поднесла их к губам и мягко поцеловала, — ты должна уехать, потому что я не могу рассказать тебе все, что нужно.

Голос мамы, приятный и родной, пронизывал темноту, теплые прикосновения успокаивали внутреннюю дрожь, хоть слезы и продолжали течь по щекам Евы.

— Тебе придется жить жизнью, отличающейся от той, к которой ты привыкла. Ты не такая, как остальные, милая, ты была избрана богами.

— Что? — девушка, казалось, перестала дышать, — кто я?

Тишина на мгновение заполнила комнату, она услышала собственный пульс в висках, чуть сжав ладони Лукерьи от напряжения и нахлынувшего вновь волнения.

— Ты — Посланница Луны на Земле. Я не могу ничего больше сказать, но клянусь, тебе ничего не будет угрожать у Филиппа. Ты сможешь доверять ему, будешь под его защитой, в вас обоих течет иная кровь. Я не имею права делиться знаниями, это может сделать только твой дядя, поэтому ты должна поехать к нему.

Голос матери становился все более тихим, в какой-то момент она заговорила шепотом, погладила дочь по волосам еще раз, и трепетно прикоснулась к макушке губами, прикрыв влажные глаза. Ева обняла ее крепче, не стала больше сдерживать слезы, позволила эмоциям вырваться наружу.

— Я вернусь?

— Я боюсь, что нет, — Лукерья замолчала, подавляя пульсирующую боль от рвущейся на части души, руки, касающиеся дочери, дрогнули, — ты стала сосудом, заполненным лунным светом, судьба уготовила для тебя этот путь, и ты должна жить рядом с такими же, как ты.

— С Посланниками Луны? — девушка подняла на маму полные слез глаза, и заплакала вновь, — я не могу вот так покинуть тебя, наш дом…

— Глаз поедет с тобой, ты хочешь? — женщина вытерла пальцами влажные глаза, — кусочек нашей семьи всегда будет рядом.

Ева шумно втянула в себя воздух, прежде чем ответить, но снова расплакалась.

— Ты же тогда останешься совсем одна.

— Ты всегда будешь моей дочерью, милая, я никогда не буду одна, зная, что у меня есть ты.

Боль от непонимания, страха и паники, прожигающая насквозь несколько часов подряд, постепенно угасала. Ева уснула в объятиях матери, лежа у нее на коленях, так крепко, что не помнила под утро всех беспокойных снов, пришедших к ней из-за пережитых волнений.

Рассвет встречал Еву теплым желтоватым свечением, льющимся с горизонта и постепенно накрывающим весь мир. Солнце медленно и неторопливо продвигалось все дальше по безоблачному небу, не беспокоя девушку, пока его лучи не коснулись дивана, на котором Ева провела остаток ночи. Она недовольно поморщилась и хотела уже перевернуться на другой бок, чтобы проспать еще несколько часов, но почувствовала мягкое прикосновение маминой руки.

— Просыпайся, милая, — Лукерья погладила дочь по плечу и отошла к плите, поставив на нее чайник.

Ева перевернулась на спину и взглянула на потолок широко раскрытыми глазами, сонливость исчезла, стоило вспомнить все события прошедшей ночи.

— Я собрала твои вещи, — очень тихо добавила женщина, — взяла несколько теплых свитеров, джинсы, кофты, платье, все, что ты носишь в последнее…

— Мам, — Ева перебила ее и села, — спасибо тебе за то, что была вчера со мной.

— Я люблю тебя, — она подошла к дочери и опустилась рядом.

— И я тебя.

***

— Глаз, иди ко мне, — девушка подняла на руки пушистого серого кота и аккуратно посадила его в переноску, попутно нежно целуя в мягкую шерстку, — тебе придется немного