С ногами, с талиями, с ростом, с каблуками – со всеми аксессуарами, словно с пылу с жару прямо из Инстаграма. Одним словом, от педикюра до кончиков мелирования красотки были прекрасны – форменные богини!

Видимо, умопомрачительницы собрались в той комнате для какого-нибудь кастинга (телевидение же) мне на погибель.

В обществе и одной такой отдельно взятой красавицы я обычно мгновенно распадаюсь на атомы. А тут целый склад Афродит.

Абсолютно машинально, помимо своей воли, я начал красавиц разглядывать. Конечно, не как доктор на приеме, без фанатизма, но, поскольку их там было штук тридцать, у меня ушло по две секунды любования в среднем на каждую. И в итоге получилось, что я безнаказанно пялился на них почти минуту. Молча, не говоря ни слова и не моргая.

Все эту бесконечную минуту девушки, все как одна, в свою очередь, выжидательно смотрели на меня. Когда я это понял, мой конфузомер опасно зашкалил. А тут еще одна из красоток театрально кашлянула и недовольно подбоченилась, слегка изогнувшись в талии и качнув бедром. От этого ее движения мои очки моментально запотели. Надо было как-то размораживаться и спасать положение.

Не знаю, зачем я сказал то, что сказал в следующую секунду. Можно подробно описать, как работает последний айфон. Но как работает доисторический телефон-автомат с дисковым набором и торчащими наружу проводами в сельпо глухой деревушки, науке не известно. Вероятно, в моем отказавшем мозге всплыло нелогичное дискретное воспоминание о каком-то советском фильме про сельское хозяйство.

Одним словом, я сказал:

«Здорово, бабоньки!»

И, услышав сам себя, тут же вспотел весь целиком вслед за очками.

«А вы Артур?» – спросила ближайшая ко мне красавица и пальнула в меня таким взглядом, что я потом неделю хромал на одну ногу.

«Нет, Артур не стал бы говорить „здорово, бабоньки”», – ответила ей вторая красотка.

«И майку в джинсы не стал бы заправлять», – добавила третья.

«И вообще», – подытожила четвертая.

Все они одновременно посмотрели на меня так, как будто это я убил Лору Палмер.

Кое-как я выбрался из комнаты на негнущихся ногах обратно в коридор.

Вот так выпал мне в жизни один-единственный шанс побыть Артуром – и я его бездарно профукал.

А майку в джинсы с тех пор я больше не заправляю.

Женщин следовало бы ограждать от пьер-ришаров законодательно: власти не представляют реальный масштаб этой проблемы.

Я не помню, когда именно случилась эта история. Тогда на улицах Москвы впервые появились фонари с датчиком движения. Подходишь к столбу – лампочка включается. Фонарь рад твоему появлению и аж светится в твоем присутствии.

Стояла поздняя осень, ноябрь. «Стояла» – правильное слово, хорошее. Оно довольно точно передает ощущение поздней осени в Москве. Все застывает, коченеет, включая кровь в жилах. Мир вокруг затихает. Но только это такое своеобразное затишье, затишье перед каким-то неведомым тотальным коллапсом. Голубям и то лень гадить на тебя сверху.

Я шел от метро домой. На душе было слякотно, под ногами тоже.

Я поравнялся с этим новым чудо-фонарем. Чудо-фонарь включился, и я на мгновение поверил, что мир распахнул мне навстречу свои объятья. В следующее мгновение чудо-фонарь снова выключился. Все как в жизни.

Я сделал шаг, за ним второй и сослепу вошел обеими ногами в гигантскую лужу, на дне которой клокотала какая-то хищная первобытная жижа. Когда я попытался выбраться на берег, то неожиданно обнаружил, что на правой ноге нет ботинка. На мне были штиблеты «лодочками», без шнурков. Один вынырнул, а второй исчез в гримпенской трясине.

Я стоял по щиколотки в холодной воде, поджав ногу в беспризорном носке. Я пошарил рукой в луже вокруг себя, но ничего не нашел. Я вернулся в позу цапли и, наконец, впервые за весь этот адский форс-мажор, задумался.

Ход, точнее, панический бег моих мыслей был прерван стуком каблуков по асфальту. Стук приближался. Кто-то, судя по каблукам, женщина, приближался ко мне из темноты. Женщина шла к метро, то есть навстречу мне, так что я неизбежно оказывался к ней лицом. Я еще не успел толком просчитать все катастрофические последствия этой встречи, как все произошло.

Отреагировав на движение очередного пешехода, чудо-фонарь включился и мгновенно выхватил из темноты меня, раскорячившегося посреди лужи. В луче света я увидел подпрыгнувшую женщину. Дело, конечно, не в том, что она шла вприпрыжку. Несчастная подпрыгнула от неожиданности, ведь я стоял в луже тихо, и для нее ничто не предвещало встречи со мной.

На свете не существует такой безвыходной ситуации, которую я бы не сумел сделать еще безвыходней.

Моим первым благородным порывом было оградить бедную женщину от того артхаусного зрелища, которое на тот момент представлял из себя я.

Поэтому сразу вслед за ее эффектным прыжком я громко крикнул из своей лужи первое, что пришло мне в голову:

«Вы только не волнуйтесь!»

Что в первую очередь сделает человек, которого просят не волноваться? Естественно, начнет волноваться.

После моей фразы женщина принялась испуганно меня разглядывать. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы обнаружить, что человек, который призывает ее не волноваться, стоит посреди лужи на одной ноге без ботинка. Понимая всю апокалиптичность ситуации, я постарался минимизировать для незнакомки психологический ущерб и принял максимально непринужденную позу. То есть, я подбоченился.

До того дня я и представить себе не мог, что можно так быстро бегать на высоких каблуках.

Пьер-ришары известны еще с Древней Греции. Прометей знаменит неосторожным обращением с огнем, Икар думал, что у него руки-крылья, а у него оказались руки-крюки, наконец, Сизиф таскал стройматериалы на себе, в то время как египтяне, по свидетельству Геродота, уже давно использовали лестницы. Древнегреческие женщины, и в особенности богини, очень страдали от таких мужчин. Я происхожу напрямую от древнегреческих пьер-ришаров. Я – избранный наоборот, худший из худших.

Казалось бы, современные технологии должны были поправить дело. Но они только все усугубили.

Однажды я купил модные беспроводные наушники. Они позволяли не только слушать музыку, но и разговаривать по мобильному телефону в режиме гарнитуры. Наушники – из серии тех, что дороже ушей, в которые они вставляются, и умнее мозгов, в которые они транслируют звук. По крайней мере, моих.

Кроме того, мои новые наушники умели разговаривать со своим владельцем. В частности, когда батарея оказывалась на нуле, они женским голосом по-английски просили зарядить их. Правда, об этом я узнал не сразу, а через какое-то время после начала использования. Это знание досталось мне дорогой ценой.