Их и не было. Подросшая Элиф привыкла считать Гюльтен родной матерью, с радостью ждала появления на свет братишки или сестренки, с удовольствием превратилась из единственного ребенка в незаменимую мамину помощницу, почти взрослую, а Кемалю лет до пятнадцати и в голову не приходило, что Элиф и он родные только по отцу.

Потом, кажется, уже после смерти отца, он узнал правду, но она ничего не изменила в их дружеских и доверительных отношениях с сестрой. Элиф, к радости Гюльтен, рано и удачно вышла замуж за чиновника местного муниципалитета, родила сына, а похоронив рано сгоревшую от рака мачеху, стала с увлечением подыскивать невесту любимому брату.

Айше прекрасно понимала, что при таком раскладе у нее практически не было шансов понравиться будущей золовке. Вероятно, Элиф могла бы невзлюбить и любую из собственных протеже, которых она много лет безуспешно пыталась сосватать Кемалю. Но то, что брат женился, не посоветовавшись с ней, выбрав не юную девушку, а разведенную женщину тридцати двух лет, да к тому же куда более образованную, чем сама Элиф, – все это никак не могло способствовать ее любви к Айше.

Последней каплей стал роман.

«Он женился! Мой брат женился на какой-то девке! Ну почему это случилось именно с ним?! Именно со мной!» – так, этими самыми словами начинался детектив, написанный Айше, в котором была на удивление похожая ситуация. На удивление! Потому что писать она начала, будучи незамужем и задолго до знакомства с Кемалем и тем более с его сестрой. Это был не первый и не единственный в ее жизни случай, когда придуманные ею события и люди вдруг покидали предназначенный им виртуальный мир книжных страниц и вторгались в ее собственную реальную судьбу.

– А не надо было сочинять ничего плохого, – сказал ей Кемаль, когда после очередного визита к сестре расстроенная Айше пыталась шутить и проводить аналогии между поведением золовки и своей придуманной героини.

– Кто же знал? Я ведь не для себя сочиняла. Там у меня вообще-то все не так. И невестка – иностранка, и сестра ее мужа почти сумасшедшая. Но кое-какие моменты поразительно совпадают. Надо ей дать почитать: может, перестанет ко мне придираться…

– Не советую, – вполне серьезно сказал Кемаль. – Только хуже сделаешь. Я свою сестру лучше знаю. Обидится. И не поверит, что ты все это до знакомства с нею выдумала. Она же в принципе не понимает, как это можно – книжку написать. У нее и образование, и весь образ жизни не тот.

Айше не послушалась, а муж оказался прав. Элиф обиделась, некоторое время вообще не разговаривала с провинившейся невесткой, наивно верившей в торжество разума и здравого смысла; потом обе смягчились и ради любимого обеими Кемаля пошли на компромисс.

– Абла, честное слово, я написала это больше года назад. Ты здесь совершенно ни при чем, – оправдывалась Айше, в глубине души считая, что никакие оправдания в ее положении не нужны.

– Ты не могла написать это год назад. Как бы ты это написала, если мы тогда еще и знакомы не были? – не слыша доводов невестки, уличала ее во лжи Элиф.

В конце концов эти бессмысленные дискуссии прекратились, преступление Айше было, нет, конечно, не забыто и не прощено, но временно убрано на такую полочку памяти, откуда его можно будет в любой момент извлечь и при необходимости использовать в качестве отягчающего обстоятельства. А Айше ничего не оставалось, кроме как вести себя по возможности безупречно, чтобы необходимость заглядывать на ту полочку не возникала.

Ее собственный старший брат тоже был не в восторге от ее брака. В основном потому, что ему был гораздо больше по душе ее предыдущий избранник – обеспеченный, даже богатый, преуспевающий врач Октай Гюльолу, занимающийся в свободное от медицины время сделками с недвижимостью и связанный с адвокатом Мустафой Демирли дружбой, бизнесом и полным взаимопониманием. Айше сама познакомила Октая с братом, правда, без всякой задней мысли о будущем родстве. Скорее почувствовав в них родственные души.

Кемаля с Мустафой познакомило убийство. Что само по себе вызывало не слишком приятные ассоциации. Кроме того, адвокат был недоволен сестрой: у него в голове не укладывалось, как можно жить с мужчиной около двух лет (и так-то вещь неприемлемая, но что с этой феминисткой поделаешь? да и доктор Октай – это, конечно, не кто попало, ладно уж), а потом взять и отказаться выйти за него замуж. И что прикажете делать ему, адвокату, который дорожит отношениями с серьезным клиентом? А доктор Октай – это серьезно, более чем…

«Ты ставишь меня в крайне неловкое положение, – недовольно выговаривал он сестре, – ты преспокойно уезжаешь в Англию, а как я буду с твоим Октаем разговаривать?» – «Как с любым другим клиентом, я думаю. Любезно и предупредительно. Ты же по-другому не умеешь, – весело отзывалась Айше. – А за Октая не переживай, он утешится. И найдет на ком жениться. К тому времени, как я вернусь, вся неловкость рассосется. Мне же совершенно необязательно встречаться с твоими клиентами» – «Но это был бы такой удачный брак…» – «Откуда ты знаешь? Не все ведь зависит от денег» – «Не все, но многое!»

Их препирательства прекратились только из-за отъезда Айше. Октай вскоре действительно женился; с адвокатом продолжал спокойно общаться, правда, не знакомил Мустафу со своей женой и не делал шагов к семейному сближению. Встречались они только в офисе, Айше в их разговорах не упоминалась; неловкость, если она вообще существовала, не помешала деловым контактам, и адвокат постепенно успокоился. Ну не удалось выдать сестру за подходящего во всех отношениях человека, что поделаешь…

Известие о предстоящем замужестве сестры его не слишком порадовало. Полицейский… как будто ничего получше не могла выбрать!

– Не думал я, что твоя любовь к детективам примет такие извращенные формы, – Мустафа любил замысловатые формулировки и ни за что не упустил бы случая попрактиковаться в красноречии.

Впрочем, серьезных возражений против этого брака у него не было; Кемаль казался ему симпатичным и порядочным; жаль, конечно, что он не из состоятельной семьи, да и работа у него не обещает ничего, кроме опасностей и нервотрепки, но если Айше это устраивает… Словом, он быстро научился воспринимать Кемаля как данность и избавился от треволнений за судьбу незамужней, неустроенной в жизни сестры.

Родственники с обеих сторон встречались нечасто. Айше и Кемаль были настолько заняты каждый на своей работе, так уставали и так редко выбирались в гости, что приходилось ограничиваться телефонными звонками и неизбежными визитами в праздники.

Звонок Элиф был, в общем-то, делом обычным. Но, быстро припомнив, когда в последний раз он сам и Айше звонили ей, Кемаль сообразил, что что-то случилось. Его сестра строго соблюдала такие ритуалы, как очередность звонков и визитов, и не стала бы нарушать свои правила без причины. Поскольку Кемаль и Айше моложе, она сама должна звонить им, только если нужно поздравить их с личным праздником, например годовщиной свадьбы, или выразить вежливое недовольство тем, что они неприлично давно не звонили ей, или если нужно сообщить что-то действительно важное. Сейчас явно был последний случай.