Надежда сняла несчастный розовый тапок и оглядела его со всех сторон. Почти новый, стало быть, не от Раисиного семейства остался. Эти раньше по бедности все до дыр занашивали.

К подошве приклеилась какая-то бумажка. Надежда машинально ее оторвала, это оказался использованный билет. Не в кино, не на троллейбус, не в театр и не на выставку.

Билет был в музей. Так и написано – Музей чертей. Работает с десяти до восемнадцати, выходной – воскресенье. Дальше адрес и цена – пятьдесят рублей.

Вот еще новость – Музей чертей. В жизни не слыхала она о таком музее. Впрочем, город большой, чего в нем только нету…

Надежда решительным шагом отправилась на кухню и сунулась в мусорное ведро. Так, пакет полупустой, ну это ничего. Она сунула один тапок в пакет с мусором, а второй завернула отдельно.

«И ничего не знаю, – думала она, закрывая крышку мусоропровода, – нигде не была, ничего не видела, никаких тапочек не теряла. Пусть докажут!»

Вернувшись в квартиру, Надежда поняла, что душ подождет, потому что если она немедленно не выпьет кофе, то просто умрет от стресса.

Она сварила большую чашку кофе с молоком и намазала сухарик обезжиренным творогом. Потом подумала и сделала еще бутерброд с ветчиной (без масла). Потом махнула рукой на все и разогрела в печке круассан с вареньем.

Круассан оказал свое действие, и Надежда смогла думать спокойно обо всем, что случилось в квартире напротив.

А случилось там убийство. Судя по всему, мужчина, что пришел с той самой нелюбезной девицей, не собирался ее убивать. Но она его довела, что называется, до греха. Что-то она ему кричала, угрожала, что куда-то пойдет, к кому-то обратится. Он ей в ответ – не строй из себя дурочку совестливую. И непонятно, кто тут прав…

То есть убивать-то, конечно, нехорошо, опомнилась Надежда. Хоть девица ей и не нравилась, это еще не повод ее задушить. Точно он ее задушил, этот второй красочно так описывал – морда вся синяя, язык вывален…

Надежда поежилась и налила себе еще кофе.

Ясно, что эти люди связаны с каким-то криминалом, думала она дальше, иначе не стали бы от трупа избавляться. Да душить бы не стали. Ну, поругались, стукнул бы пару раз он ту девицу, а тут сразу душить.

На кухню явился кот. Он еще раньше слышал шум открываемого холодильника, но побаивался Надежды и выжидал. Теперь, рассчитав, что хозяйка, напившись кофе, станет добрее, кот решился на вылазку.

Осторожно ступая, Бейсик приблизился к Надежде и потерся пушистой щекой о ее ноги. Надежда машинально взяла кота на руки и почесала за ухом.

– Мурм-м? – спросил кот.

Это означало – «Не забыла ли ты, что животное тоже хочет есть?»

– Забудешь тут, как же… – проворчала Надежда, – надо бы тебя наказать…

Но руки ее сами отрезали коту солидный кусок ветчины. Бейсик удовлетворенно заурчал и подхватил ветчину на лету, как собака. Надежда вздохнула и решила перестать думать о неприятном. Нужно заняться неотложными делами, скоро муж придет, а у нее суп не заправлен и второго нет. Это безобразие, тут же осудила она себя, муж так много работает, а сейчас весна, организм ослаблен, ему нужно полноценное питание. И витамины.

Усилием воли Надежда выбросила из головы ужасное происшествие и сосредоточилась на своих обязанностях жены и хозяйки.

На первое был суп с клецками, на второе курица по-имеретински – тушенная с грецкими орехами, чесноком и мятой. Сан Саныч днем супа не ел, говорил, что Надеждины супы вкуснее, чем в любом ресторане. Надежда так разошлась, что даже запекла на третье кислые яблоки с сахаром и корицей – все-таки какие-то витамины.

Она успела привести себя в порядок, вычесать кота и подгладить пару пододеяльников, когда почувствовала, что больше так не может. Душу точил неприятный червячок, да что там – огромная длинная змея поселилась в душе у Надежды. Подколодная гадюка шипела, что Надежда только притворяется порядочным человеком, а на самом деле она как все – черствая и равнодушная особа, которая думает только о еде и удовольствиях. Где ее гражданская совесть? И мужество? Ведь на ее глазах произошло убийство, она даже знает, кто преступник, и молчит. А это равносильно соучастию в убийстве.

Перед глазами стояла картина – тело, завернутое в старый Раисин ковер, как везут его в багажнике машины, а потом останавливаются в пустынном месте ночью и выбрасывают тело в глубокий овраг, склоны которого покрыты мертвой глинистой землей, а на дне протекает ручей с мутной водой. Никто никогда не спустится к этому ручью за грязной, противно пахнущей водой, никто не обнаружит тело. А если и найдет случайно, то побежит человек с того места без оглядки. Звери и насекомые рано или поздно сделают свое дело, страшно подумать, что будет с телом через несколько месяцев. Был человек – и нету. А ведь это женщина, молодая, красивая. Что с того, что неприветливая и не здоровается в лифте? За это не убивают…

«Но что я могу? – слабо возражала Надежда. – Допустим, я пойду в милицию и расскажу там обо всем. Оставим в стороне пока мысль, как долго я буду ждать, чтобы меня выслушали, как меня будут пинать и футболить по кабинетам и инстанциям. Ладно, допустим, я достучусь до нужного человека и он найдет время, чтобы выслушать мое заявление. Что я ему скажу? Что видела убийство? Но ведь я фактически своими глазами ничего не видела. А только слышала. Этих двоих мужчин тоже в глаза не видела, девицу убитую представляю довольно смутно, даже имени ее не знаю. А самое главное: где тело? „Увезли, – скажу я, – на машине“. „На какой?“ – спросят меня. „Понятия не имею“. И после такой, с позволения сказать, беседы будет хорошо, если меня не объявят ненормальной. В лучшем случае обругают и выгонят с позором».

«Хитриш-шь, – шипела змея, – дурой притворя-еш-шься…»

И то верно, в смущении согласилась Надежда. Имя потерпевшей можно выяснить у матери Раисы, она ведь сдавала девушке квартиру, стало быть, паспорт видела. Далее, номер машины тоже не проблема, поскольку ее водитель имел несчастье въехать на газон, а стало быть, нажил непримиримого врага в лице Антонины Васильевны. И номер машины она непременно заметила и записала, не надеясь на память.

Все это так, вяло возражала самой себе Надежда, но не зря население смотрит столько милицейских сериалов. Теперь у нас и пятилетний ребенок знает, что если нет заявления от родственников, то милиция и смотреть в ту сторону не будет. Такой закон, и ничего тут не попишешь.

Но человека-то убили… А вдруг у этой женщины остались дети?

И хотя Надежда была почти уверена, что детей у той девицы нет, не потому что слишком молодая, а просто вид такой, бездетный, но змея все грызла и грызла ее душу.

В конце концов Надежда Николаевна решила посоветоваться с мужем. Такое решение приняла она после долгих колебаний.

Дело в том, что муж Надежды Сан Саныч очень не одобрял пристрастие своей жены ко всякого рода криминальным приключениям. Он говорил, что увлечение авантюрами и криминальными загадками ни к чему хорошему не приведет. Но что делать, если Надежда буквально притягивала к себе всевозможные приключения сомнительного характера. Вроде бы все знакомые у нее приличные люди, а вот поди ж ты, нет-нет, да и случится с ними какая-нибудь история. Надежда тут же рвалась историю эту разгадывать, чтобы помочь человеку выпутаться из беды. Даже когда ее об этом не очень-то просили, ехидно добавлял Сан Саныч. Он очень любил свою жену и беспокоился за нее, но не чужд, однако, был некоторому сарказму.