Очнись она раньше, Пашка давно бы учился в своей музыкалке. А очнись еще немного позднее, не потеряла бы и второго ребёнка…

Жадность. Чисто человеческий инстинкт наживы.

И когда для них с мужем деньги стали важнее собственных детей? Но ведь они хотели как лучше…Грезили о красивом доме, хороших школах и престижных университетах. О счастье, что непременно следует за полным кошельком и солидным банковским счетом. Как оказалось, не все можно купить… Например, жизнь ребенка. Хотя Галю до сих пор не покидало чувство, что она продала своего Вову. Променяла на бестолковые бумажки.

— Хорошо, пойду. Только не плачь, — прозвучало строгое поблизости.

Женщина поспешно стерла солёную влагу со щек и посмотрела в серые глаза. По позвоночнику вновь пробежала леденящая тревога. Ей опять казалось, что вместо сына на нее смотрит кто-то чужой: серьезно, собранно, мудро — так глядят старики, а не дети. А Пашка когда-то был таким смешливым ребенком! Истинный сорванец. Теперь от прежнего проказника осталась лишь тень.

И снова она виновата…

Похоронила себя вместе с Вовой, забыв, что у нее есть еще один сын. А когда очнулась было слишком поздно, чтобы исправить все любовью и материнским теплом. Паша замкнулся. Отгородился от мира. От неё.

— Вот и умница, — в глазах еще стояли слёзы, но Галя улыбнулась. Детский психолог, которого они посещали вот уже два месяца, распорядился почаще проявлять позитивные эмоции в присутствии Паши. Он же и посоветовал отдать его в секцию, желательно на танцы.

— Пойдем, Инна Валерьевна нас заждалась, наверное, — женщина поднялась и, покрепче сжав ладошку в своей руке, повела сына в танц-класс.

Инна Валерьевна не понравилась Паше с первого взгляда, а точнее слова:

— Павлуша, — светловолосая девушка широко улыбнулась ему и протянула руку. — Рада видеть тебя у нас!

— Я — Паша! — огрызнулся мальчик, волком уставившись на будущую учительницу.

— Сынок, будь вежлив, пожалуйста, — упрекнула мать.

Мальчик вновь хотел нагрубить. Сказать, что танцам учатся только глупые девчонки, но тут же вспомнил мамины недавние слезы и вяло пожал ладонь преподавательницы.

— Вот и ладненько! — просияла Инна Валерьевна. — Пойдем, я тебя со всеми познакомлю. Не волнуйся, мы только начали разминаться. Ты ничего не пропустил, — затараторила девушка, уводя его в направлении детей, которые то и дело прыгали, вертелись, бегали и занимались чем угодно, но только не танцами.

— Галина Николаевна, приходите за ним через часик! — бросила преподавательница напоследок и Паша споткнулся. Внутри стало мертвенно-холодно, как в тот день, когда Вову засыпали землей. Захотелось вырвать свою ладонь из противного захвата посторонней тетки и побежать обратно. К маме.

Однако мальчик не сделал этого, Вовка бы так не поступил, значит и он не поступит. А к холоду внутри он и так давно привык…

Следующее полчаса Паша изо всех сил старался показать свою «тягу» к танцам, вяло повторяя за учителем нехитрые движения.

— Раз, два, три, четыре…Павлуша, активнее!

Его нелюбовь к Инне Валерьевне постепенно близилась к ненависти. Да еще какой-то придурок — этому слову он научился у брата — постоянно смеялся, при упоминании Пашкиного имени и втихаря бросал на него торжествующие взгляды. Краснов тоже смотрел на задиру, не скрывая отвращения, и даже тайком изловчился показать тому неприличный жест — опять же Вовкина заслуга.

— А теперь встали по парам, как мы учили, — хлопнула в ладоши преподавательница.

Пока дети хаотично выполняли установку учителя, пытаясь отыскать свою пару, Паша стоял на месте — его ничему такому не учили. Поэтому, когда к нему подошла незнакомая девчонка и нагло ухватила за руку, Краснов насколько опешил, что даже не стал одергивать ту. Вместо этого он с любопытством уставился на новоявленную партнершу.

Паша заметил её с первых секунд урока. Точнее не её, а две длинные косы с вплетенными темно-зелёными лентами. Они напоминали ему змей. В своем бурном воображении мальчишка уже успел нарисовать, как эти змеи взмывают воздух и с шипением тянутся к жертве. Например, к Инне Валерьевне. Теперь же, помимо волос, Пашка мог рассмотреть и саму незнакомку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍«Малявка», — стало второй характеристикой. Девчонка, которая в свою очередь молча изучала Краснова, оказалась на голову ниже его. В определенный момент взаимного досмотра их взгляды встретились и Пашка совершенно искренне выдал:

— Ты похожа на змею, — он еще раз посмотрел в светло-карие, почти желтые, как у рептилий, глаза и с сомнением добавил: — Или кошку.

— Мне нравятся кошки, — улыбнулась незнакомка.

— Вот и зря. Змеи намного круче! И они могут съесть твою кошку, — раздраженно ответил Краснов. И почему девчонкам вечно нравится что-то пушистое?

— А вот и нет! Тигр — тоже кошка! И он запросто слопает твою змею!

— Если это анаконда — не слопает! Она сначала его задушит…

— Катюшенька! — красочную историю о том, как где-то в джунглях прожорливая анаконда переваривает тигра, прервала Инна Валерьевна. — Ты почему здесь? Я же тебя с Костиком поставила!

— Я — Катя! — огрызнулась девочка. — А Костик, — она ткнула пальцем в того самого задиру, который доставал Краснова, — дурак!

— Сватова! — попробовала возмутиться преподавательница.

— Он все время на ноги мне наступает! Специально! — продолжала защищаться Катя, покрепче сжав Пашкину руку, которую так и не выпустила из своей.

— А откуда ты знаешь, что Паша не станет наступать тебе на ноги? — лукаво спросила Инна Валерьевна.

— Знаю! — уверенно заявила девочка и требовательно спросила у Краснова: — Ты же не станешь?!

— Не стану, — заторможено ответил Паша, заглядывая в её глаза. Всего на мгновение ему почудилось, что те сияют. Как солнце…

Наше время…

«Как солнце…» — промелькнуло воспоминание, стоило Краснову увидеть её.

Сначала он не поверил. Решил, что это очередная подделка из тысяч подобных, которых он так часто встречал в толпе. Но такие глаза были лишь у одной. У той, что с ужасом сейчас взирала на него…