– И то правда, – доброжелательно согласилась Юля. – Пойдем, Димка, твое приданое инспектировать.

– Я за три года так и не смогла привыкнуть к этой пигалице, – жалобно простонала Елена, едва брат с женой с хохотом и топотом вывалились во двор. – Я не представляю, как он с ней живет!

– Я от нее тоже не в восторге. – Евгения Михайловна выглянула в окно. Дима с Юлей целовались, топчась на свежепосеянном газоне. – Но мне кажется, что он с ней счастлив, несмотря на логику и здравый смысл. А что Костя? Он хотя бы звонил?

– Нет. – Ленины глаза моментально покраснели и заслезились. Она задвигала желваками, быстро отвернувшись и судорожно шмыгнув.

– Сама позвони. Он обещал быть к ужину. Хотя бы из вежливости мог бы соблюдать приличия, – неодобрительно сдвинула седые брови мать.

– Мама, Костя и приличия – вещи несовместимые! Был бы приличным, не заработал бы столько денег. У них там партнер партнеру волк. Он и дома такой же. А еще – у него новая секретарша, – наябедничала Елена.

– Опять? – Евгения Михайловна вцепилась в скатерть. – Елена, я тебе сто раз говорила: займись собой! Это плохо закончится. И не вздумай предъявлять ему претензии. Дома должно быть спокойно и комфортно! Мужу, а не жене. Жене – как получится. Если жена с мозгами, то у нее все получится. А если плестись по жизни ленивой коровой, изредка тряся бубенчиком и помахивая хвостом, можно превратиться в колбасу!

– Мне некогда! Я не могу быть прачкой, поломойкой, кухаркой, нянькой при ребенке, да еще и носиться на фитнес!

– Дома займись. Некогда поприседать и помахать ногами? Ты добьешься того, что очередная секретарша женит его на себе, как когда-то это сделала ты!

– Он этого не сделает! Он Альку любит! – У Елены задрожали губы.

– А что ему помешает платить тебе алименты и встречаться с ребенком по выходным? – прищурилась мама.

– Ты на его стороне?! – взвизгнула Лена. – Мне и так плохо! А ты мне нервы мотаешь! Разве я виновата, что он женился на сиськах, а у меня после родов еще и попа выросла?

– После родов десять лет прошло, – напомнила Евгения Михайловна. – Могла бы и утоптать ее как-нибудь.

– Как?! Я не ем после шести!

– Фитнес, – напомнила мама. – Йога. И до шести вообще не жри. Нужно что-то делать. Если он тебя бросит, куда мы денемся? Ты же даже язык за эти годы забыла! На работу не устроишься! В общем, как хочешь, но чтобы Костю в семье удержала. И никаких скандалов. Даже если он вернется только завтра – улыбаться, гладить по шерстке и рассказывать, какой он молодец. Не надо изображать проницательную и шибко умную, мужики этого не любят. Сказал, что работает, значит, работает! И про здоровье секретарши тоже спрашивать не советую.

– Он меня унижает!

– Как? Чем? Тем, что ты каждый сезон шубу меняешь? Или бриллианты у тебя не те? Или отели на отдыхе у тебя не семь звезд, а пять? – пренебрежительно взглянула на дочь Евгения Михайловна.

– Он мне не позволяет брать прислугу! Говорит, что хочет, чтобы я сама все делала, своими руками! Типа, домработница я при нем! И заявил, что так я хоть при деле! Да я до такой степени при деле, что маникюр делаю раз в неделю в лучшем случае! А ногти нормальные вообще не нарастить – как я буду ему готовить с когтями! И никуда меня не водит! Вообще! Говорит, место жены дома! Домостроевец!

– Лена, я тоже всю жизнь без прислуги. Ты с жиру-то не бесись! Терпи. Чтобы было легче, представь, что его у тебя теперь нет. Вот нет, и все тут! И на море не поедешь, потому что не на что! И перед подружками новым колье не похвастаешься! И салат у тебя будет не из авокадо, а из огурцов, и то, если вырастишь их сама! На мою пенсию не разгуляешься! И я тебя содержать не буду. Я тебя вырастила, воспитала, выдала замуж за приличного человека, а теперь крутись сама как знаешь.

– Мам, что ты говоришь? Я же тебе жалуюсь, а ты меня больнее пытаешься ударить!

– Это шоковая терапия. – Евгения Михайловна с сочувствием взглянула на дочь. – Если тебя жалеть, ты раскиснешь и наделаешь глупостей. Позвони Косте сама и спроси, когда его ждать на ужин. Мол, мы без него не хотели бы садиться, поскольку он глава семьи. Мужики любят лесть. Кстати, ты эту секретаршу видела? Он ее сам брал?

– Сам. – Ленины глаза моментально высохли. – Молодая, тощая.

– Сильно тощая? – обеспокоилась мама.

– Ужас. Только грудь здоровая. А ноги – ниточки. Еще и кривоватые. Она на шпильках ходит – смотреть страшно. Того гляди подломятся, – с готовностью доложила дочь.

– Ясно. Привычек Костя не меняет. Ты тоже когда-то была не такая задастая.

– Мама!!!

– Что «мама»? Бери у него деньги и иди жир отсасывать.

– Я боюсь.

– Тогда спорт и диета. Ладно, хватит воду в ступе толочь! Звони ему! Я рядом посижу!

– Может, лучше ты? – Лена робко толкнула в ее сторону трубку.

– Звони давай.

Как и следовало ожидать, Костя был вне зоны действия.

– Абонент не абонент, – пробормотала Елена и горько расплакалась. – А еще эта скелетина тут! Вот ей радости-то будет!

Вернувшаяся с прогулки по окрестностям «скелетина», увидев зареванную родственницу, никакой особой радости выказывать не стала. Более того, вместо мстительных выступлений и ударов по больному, она торопливо ретировалась в Димину комнату, насильно утащив с собой мужа, начавшего выспрашивать, уж не аллергия ли, часом, у сестренки.

Валентина задумчиво разглядывала памперс, сосредоточенно сдвинув брови и наклоняя его то так, то эдак.

– Золото ищешь? – усмехнулся Рома, возлежавший на диване перед телевизором и щелкавший пультом. В день солидарности всех трудящихся каналы показывали какое-то старье, бабские концерты и сериалы.

– Гляди, цвет какой-то сомнительный, – тревожно отозвалась жена, сунув ему под нос результат ребенкиного пищеварения.

– Валька! – Романа аж подкинуло взрывной волной возмущения. Он метнулся в угол, словно таракан при виде тапочка. – Ты совсем спятила!

– Чего? – Валентина недовольно уставилась на мужа. – Ах, какие мы нежные! Мне что, одной переживать теперь? У ребенка со стулом что-то. У твоего ребенка, между прочим!

– У нашего, – поправил ее муж.

– У нашего. Так что давай вместе волноваться.

– А можно как-то без меня? Я все равно ничего в этом не понимаю. – Роман брезгливо покосился на памперс.

– Можно, – широко улыбнулась жена, блеснув крепкими белыми зубами. – Я буду думать, а ты иди, Настасью вымой. И не урони.

– Слушай, Валь, ну не умею я! Чего ты издеваешься? Хочешь продемонстрировать мою неприспособленность к воспитанию детей? Так я не спорю. Ты в детях разбираешься, я в другом.

– Видела я твое другое, – сварливо замахнулась на него Валентина. – Еще раз будешь соседке глазки строить, обоим накостыляю. Кстати, она несовершеннолетняя, так что поаккуратнее. Разбирается он.