внезапно обретя дар речи, начинаю торопливо шептать:

- Подождите, подождите, пожалуйста… Я не… Я пришла…

- Пришла, - тоже тихо отвечает мне мужчина, и как-то так получается, что его губы уже практически на моих, - хорошо. Мне нравится. А теперь – помолчи.

Я в корне не согласна с его приказом и собираюсь это озвучить, но не успеваю.

Твердые горячие губы прижимаются к моим, на затылок ложится тяжелая ладонь, препятствуя любому сопротивлению, не позволяя увернуться… Я только и могу, что ухватиться за его белую футболку в глупой попытке затормозить и тихо протестующе застонать. В голове – полный сумбур, вся обстановка: темная комната, опасный мужчина с вполне понятными намерениями, этот насильственный, но от этого не менее обжигающий поцелуй… Я теряю почву под ногами, волнуюсь дико, понимая, что совсем не могу сопротивляться, что сейчас явно происходит насилие… Только какое-то странное насилие… Потому что губы мои сами раскрываются, впуская настойчивый язык мужчины, а грудь начинает ныть и побаливать, очень-очень знакомо. Давно это было, боже, как давно… Еще до всего этого… Когда я так хотела мужских прикосновений…

Сейчас хочу тоже!

Оглушенная этим пониманием, я не сопротивляюсь больше. Выпускаю из горстей футболку, обмякаю в горячих руках…

И мужчина, ощутив мою податливость, довольно урчит, словно большой кот, и жадно прикусывает кожу на шее, спускается ниже, прямо по плотному вороту водолазки, и даже через ткань ощущаются эти огненные прикосновения.

Я чувствую себя странно: словно реально загипнотизированная. Все понимаю, все ощущаю… И сделать ничего не могу.

Он своим напором, своим поцелуем, объятиями, лишает силы воли… Боже… Я и не думала, что так может быть…

Причем, мужчина ведет себя так, словно я – его собственность, словно он имеет право делать со мной все, что ему хочется… Но почему? Что вчера было у них со Светкой? Настолько откровенный вирт? После которого реале даже общаться не надо, и без того все понятно?

Странно, что я еще могу думать… Мысли в голове текут лениво, вяло, а тело все сильнее, все активнее отзывается на грубые ласки незнакомого совершенно человека.

Он что-то бормочет, раздевая меня, стягивая дубленку, длинную юбку, угги, жадно проходясь твердыми ладонями по изгибам тела, и там, где он меня касается, горячо.

Я, словно кукла безответная, настолько оглушена, настолько поглощена происходящим, что не сопротивляюсь. Я вся – оголенный провод. Он касается – меня коротит. Он целует – меня плавит.

Он – явно какой-то колдун… Не может такого быть, чтоб я… Я же не пила даже…

Кровать под спиной твердая.

Он стоит надо мной, уперев колено в покрывало, смотрит… И взгляд – похлеще рук. От взгляда вся дымиться начинаю. Жутко и невероятно круто.

К этому моменту я, наконец, прихожу в себя настолько, что могу смотреть на своего захватчика.

И мысль начать сопротивляться уходит, так и не добравшись до нужного отдела головного мозга.

Потому что если сейчас все остановлю – дурой буду.

Не важно, что он занимался виртом с подругой, да и вообще, судя по действиям, тот еще бабоукладчик…

Просто… Просто смотрю сейчас, как он стягивает через голову футболку, таким, невыносимо мужским движением, небрежно-сексуальным, как резко дергает ремень на джинсах… Усмехается, довольно оглядывая меня, беспомощно распластавшуюся на кровати.

Роется в кармане джинсов, достает ленту презервативов, отрывает один, бросает остальные неподалеку. И это привычное движение почему-то отдается такой горячей волной внизу живота, что не по себе становится даже.

Невольно стискиваю бедра, пытаюсь отползти чуть назад…

Он видит эти намеки на протест, усмехается, едва заметно качает головой…

А затем, как есть, в полурасстегнутых джинсах, падает на меня и снова жадно целует. Меня словно подбрасывает изнутри, тихо постанываю и глажу, глажу, глажу широкие, бугрящиеся мускулами плечи, наслаждаясь их твердостью, гладкостью, тем, как они вкусно перекатываются под пальцами…

В его слюне – явно афродизиак пополам с наркотиком, отключающим любой контроль. Только этим я могу объяснить, что пропускаю момент, когда оказываюсь без водолазки. Уже семь лет я себе такого не позволяла!

И сейчас ощущение голой беззащитной кожи, по которой скользят без устали жадные губы, безумно и сладко.

Он целует, ниже и ниже… И еще ниже… И там, где… Черт!

Стыд и ужас накатывают одновременно, путаюсь оттолкнуть, вывернуться, но меня легко перехватывают за запястья. Мужчина наваливается смотрит пристально в глаза:

- Что не так?

И тут-то мне бы сказать, что все не так! Все! И я – не та! Неужели он не видит? Неужели, не заметил? Ничего, сейчас увидит… И явно ему не до секса будет. Единственного мужика, перед которым я разделась после аварии, чуть не стошнило…

- Шрамы…

Голос хрипит, сердце бьется неистово и больно. А в глазах странно двоится… Не надо плакать, Мартиша… Потом, когда он тебя за дверь выставит…

- Где? – он хмурится , потом осматривает место событий, - эти?

Замираю, когда наклоняется, рассматривая пристальней. Отчаянно слежу за выражением лица. Странным. Нечитаемым.

И жду… Брезгливости? Злобы? Досады? Чего? Он ждал раскованную женщину… Готовился провести с ней веселую ночь Всех Влюбленных… А получил шрамированного монстра.