Сердце колотилось о ребра, и кожу покалывали тревожные иглы.

Ноэми побежала в дом. Мэтт мыл кисти в раковине, Одри сидела в гостиной и смотрела телевизор. Не обращая внимания на их приветствия, Ноэми взбежала по лестнице и захлопнула за собой дверь спальни. Было еще светло, но она зажгла свет и задернула прозрачные занавески на окнах. Очутившись за сеткой балдахина, она снова посмотрела на экран. Еще одно сообщение.

Может, Линк кому-то рассказал про их невозможное озеро? Однажды оно просто появилось из ниоткуда, и маяк там тоже был. Иногда оно простиралось вдаль, точно океан, и тогда на другой стороне не было видно деревьев. Он пообещал, что будет держать озеро в тайне, но Ноэми могла представить, как он случайно проговаривается Эмберлин или Гэтану. И все же сообщение отправил не Гэтан…

* * *

Все выходные Ноэми старательно избегала Джонаса. Утром накануне новой четверти она зашла на кухню и обнаружила, что сын Мэтта Лейка пьет молоко прямо из коробки. Джонас стоял перед холодильником в трениках и белой футболке с круглым вырезом.

На его лице отразилось удивление, но отнюдь не стыд, который она ожидала увидеть: как-никак, его только что застукали за пусканием слюней в общую еду.

Он поздоровался.

– Вообще-то это молоко пьют все в доме, – ответила она.

Джонас вытер рот запястьем и с искренним любопытством поглядел на упаковку, словно выискивая слова: «НЕ ПИТЬ ИЗ ГОРЛА».

– Ты права. Прости. Я привык жить с мамой, а она не пьет молоко.

Ноэми как раз подумывала, не пригласить ли его поехать в школу вместе с ней и Лайл. Теперь об этом не могло быть и речи. Она фыркнула и принялась шумно стучать дверцами кухонных шкафов, потом включила на полную мощность кран, давая Джонасу понять, что по его милости ей придется есть овсянку на воде.

Собираясь следующим утром в школу, она утешала себя мыслью, что Джонасу придется ехать на автобусе, а значит, встать и выйти из дома ему надо намного раньше. Направляясь вниз, она заглянула к нему в комнату. Розенкранц лежал поверх стопки футболок на кровати. Ну и предатель. Она разбудила спящего кота и позвала, а потом подняла с покрывала и чисто из принципа отнесла в коридор.

В такую рань не спал только Мэтт, хотя ему-то как раз не нужно было вставать по будильнику: он работал из дома и сам выбирал, когда начинать.

– Привет школьникам. На автобус не опоздала?

Он приподнял брови над кружкой с изображением Лувра, которую Ческа купила сто лет назад, когда проводила семестр за границей.

– Права дают в шестнадцать, так что меня отвезет Лайл.

– А, точно.

Он поставил кружку на подставку и повозил ею по поверхности стола, который сам когда-то сделал.

– Видимо, Джонас был не в курсе, – задумчиво сказал он. – Ушел на автобус совсем недавно. А мог бы прокатиться с вами.

Ноэми, избегая его взгляда, склонилась над низким кухонным шкафчиком, чтобы достать оттуда тостер.

– Зато со всеми познакомится по пути.

– И то правда. Кстати… ты не знаешь, за что просит прощения наше молоко?

– Что?

Ноэми выпрямилась, так и не найдя тостер.

На столе перед Мэттом рядом с полупустой миской стояла упаковка хлопьев и пакет молока.

– Нет, не это. – Он кивнул на стол. – В столе стоит еще одно, вот оно-то и извиняется.

Ноэми потянула за стальную ручку. Да, так и есть: на верхней полке стояла свежая упаковка двухпроцентного молока, точь-в-точь как оскверненная Джонасом, только свежее. На упаковке значилось фломастером: «Я Чистое, Честное Слово! Прости!»

Каждое слово начиналось с большой буквы, словно это был газетный заголовок. Рядом с восклицательным знаком красовался улыбающийся смайлик. Ноэми не знала почерк Джонаса, но это было и не нужно.

– Понятия не имею. Наверное, это Диана. Ты знаешь, она любит все одушевлять.

Нет уж, это молоко Ноэми пить не станет. Джонас поступил правильно, купив новую пачку, но это-то ей почему-то и не нравилось. Выходило, словно это она была неправа.

* * *

Школьный год только начался, и поэтому даже ребята с машинами приехали в школу достаточно рано, чтобы догнать пассажиров автобуса в спортзале. Там обычно ждали, когда приедут все автобусы, учеников пересчитывают, а потом отпускают в классную комнату. Обычно водители подгадывали так, чтобы им не приходилось ждать в зале. К следующей неделе они с Лайл тоже будут так поступать. Но сегодня они приехали раньше необходимого и выслушали все полагающиеся комплименты свежеокрашенным волосам Лайл и украшениям Ноэми ручной работы (собранным из деталей от старых Барби).

Она провела Лайл к скамье всего в двух рядах за Джонасом. Они уселись рядом с Тайлером Олсеном, который с прошлого года начал ежедневно носить рубашку с галстуком. Увидев их, он просиял и убрал с их пути гитару.

– Привет, Тайлер, – поздоровалась Лайл.

– Привет. Эй, Ноэми, отличная юбка.

– А, спасибо.

На ней была узорчатая юбка и черный топик, надетый в честь ее упорной борьбы (или, как говорили в школьной администрации, бунта) против школьной формы.

Краем глаза Ноэми заметила широкоплечую фигуру Гэтана Келли. Он сидел в ряду между ними и Джонасом.

Гэтан повернулся на звук ее голоса и окинул ее нарочито похотливым взглядом. С прошлой весны, когда он побрился наголо, волосы у Гэтана сильно отросли. Теперь они спадали темными роскошными волнами, и Гэтан забросил их на сторону – то ли от лени, то ли, наоборот, изо всех сил пытаясь выглядеть небрежно.

Рядом с Гэтаном сидел его прыщавый одноклассник ростом пониже. Стив Уортон. По его лицу расплылось такое же сладострастное выражение, и Ноэми недовольно вздохнула.