лицемерно вздохнул Леонид. – Гонишь ее в дверь, она лезет в окно. – Он отодвинул стул и встал. – Я схожу за чаем, заодно отнесу грязную посуду.

– Я помогу. – Нора передала ему поднос. В четыре руки они быстро загрузили его тарелками. – Поблагодари Зиночку за рыбу. И попроси немного меда, ладно? Она знает, что чай с сахаром я не пью.

Воспользовавшись его отсутствием, Герман развернулся вместе со стулом и ожидаемо привлек внимание новенькой, которая давно уже покончила с ужином и оставалась на месте лишь потому, что оттуда было удобно наблюдать за Леонидом и компанией. Развернулся и поманил ее рукой. Девушка, опять же вполне ожидаемо, сделала большие глаза. Вопросительно ткнула себя в грудь, мол, вы это ко мне? Герман кивнул.

Чуть помедлив, она поднялась, в результате чего стал виден довольно высокий рост, откинула за плечо прядь волос и с независимым видом направилась к столу Германа, Леонида и Норы. Волосы у нее были медно-рыжие, густые и блестящие. И длинные, почти до середины спины.

– Прошу. – Герман указал на свободное место. – Мы ведь еще не знакомы?

– Ну, – кривовато усмехнулась рыжая, – я знаю, как вас всех зовут, мне сказали девчонки, но лично мы не знакомы, ты прав.

Она жутко нервничала – дрожащие руки, искусанная нижняя губа, – а может, это были побочные эффекты курса лечения, который она прошла, прежде чем стать полноправным членом общины. Здесь ведь никто не оказывался просто так. Никто, кроме Германа. У него ни алкогольной, ни наркотической зависимости не было никогда. Зависимость была у Аполлона, которого он привез аж из самой Москвы.

– Расслабься, – негромко произнес Герман, наблюдая за ней из-под полуприкрытых век. – Все в порядке.

Леонид уже возвращался с подносом, заставленным кружками с дымящимся чаем и керамическими плошками с пряниками и баранками. Мед для Норы приехал в маленькой пузатой стеклянной баночке с завинчивающейся крышкой.

– Привет, – как ни в чем не бывало обратился он к рыжей. – Чай будешь?

– Привет, – ответила она хрипло. – Буду. Спасибо.

– Мы тут знакомимся, – пояснил Герман.

– И как? – приподнял брови Леонид, разгружая поднос. – Успешно?

– Ээ…

– Рита, – представилась рыжая.

И отчаянно улыбнулась, глядя ему в лицо. Он кивнул.

– Хорошее имя. Кто-нибудь называл тебя Марго?

– Нет.

– Удивительно.

– Можешь называть. Если хочешь.

Герман тихонько кашлянул, и Леонид бросил на него быстрый взгляд исподлобья. Рита это заметила.

– Твой друг говорит, все в порядке.

– Да? Ну, значит, так и есть. Сейчас принесу тебе чай… Нора, на кухне праздник из-за того, что ты похвалила рыбу. Может, по этому случаю нам разрешат здесь покурить, уже десятый час.

В половине десятого, когда почти все обитатели Первого корпуса заканчивали ужин и расходились кто куда, Зинаида разрешала своим припозднившимся любимчикам выкурить по сигаретке за чаем или кофе. Но только по одной!

Нора любила эти часы. Убавить освещение, задернуть поплотнее тяжелые шторы, сдвинуть два стола – и вот мы имеем уютное местечко, вполне пригодное для увлекательных бесед. Освещение убавили без их участия, выключив все лампочки в панелях подвесного потолка и оставив включенными только настенные бра с круглыми матовыми плафонами. Вернувшийся с кухни Леонид закатал рукава и, демонстрируя великолепные мускулы предплечий, ловко сдвинул столы, чтобы все разместились с комфортом. Зинаида, конечно же, не отпустила его с одним только чаем для Риты и опять заставила поднос всякой вкуснятиной, как будто они собирались сидеть здесь до утра.

– Мы их задерживаем, – сказала Рита, глядя на мармелад и пряники. – Дежурных по кухне.

– Им все равно еще посуду мыть, – успокоила ее Нора. – Это час как минимум. Ты куришь?.. Герман, передай, пожалуйста, дамам пепельницу. И зажигалку. И сигареты.

Некоторое время все молча курили, прихлебывая чай и угощаясь сладостями. Чувствуя на себе любопытные взгляды соседей по общежитию, задержавшихся против обыкновения в обеденном зале. Ну еще бы, разве можно пропустить такой спектакль! Новенькой заинтересовались местные аристократы, и сегодня вечером решится ее судьба. Понимает ли она, что происходит? Вряд ли.

Не сказать, что на ферме процветал произвол «старичков» – после отъезда Надежды, которая долгое время верховодила на женской половине, все вздохнули свободно, – однако местная община жила по тем же законам, что и любая другая социальная группа, и в ней были свои альфы, беты, гаммы и прочие, взаимодействующие друг с другом довольно предсказуемым образом, в соответствии со своим текущим статусом. Изолированность от внешнего мира усугубляла положение. С другой стороны, она же была и благом: на ферме, в условиях регулярных физических нагрузок и при полном отсутствии искушений, выздоровление протекало гораздо быстрее, чем в специализированных клиниках больших городов.

Герман давно имел высокий ранг, подкрепленный уважением доктора Шадрина и любовью Леры, и когда бывший альфа Николай Кондратьев решил подвинуть его при помощи грубой физической силы, сумел дать ему и его прихвостням достойный отпор. Леонид тоже выстоял в битвах с двумя местными богатырями, и его способность входить в состояние берсерка начисто отбила у остальных охоту мериться с ним силой.

– Освоилась здесь? – спросила Нора, чтобы Рита не подумала, что их стесняет ее присутствие. – Или пока не очень?

– Не очень. – Глубоко вздохнув, рыжая стряхнула пепел с кончика сигареты. Покосилась на Леонида, который в это же самое время поднял голову и устремил на нее внимательный взгляд. – Девчонки хорошо ко мне относятся, но… я не хочу рассказывать о себе. Пока не хочу. И не умею болтать обо всем и ни о чем. Поэтому трудно. И еще. – Она покусала губу, и без того чуть припухшую. – Я уже в порядке… почти в порядке, но… мне все время хочется вмазаться. Извините.

– Героин? – улыбкой манекена улыбнулся Леонид.

Рыжая кивнула.

– Ты меня понимаешь?

– Понимаю.

– У тебя это прошло?

– Желание вмазаться? – Он покачал головой. – Нет.

– Что же делать?

Затаив дыхание, она ждала ответа. Леонид на миг прикрыл глаза.

– Учиться с этим жить. С желанием, которое никогда не будет удовлетворено.

– Ты научился?

– Надеюсь.

– Ни одного срыва?

– Ни одного.

Они сидели, не двигаясь, и молча смотрели друг на друга. Неужели короля пробрало?

– Это правда, – заметил Герман, вытряхивая из пачки еще одну сигарету. – Док считает, что у него железная воля. – Откинулся на спинку стула и, щелкнув зажигалкой, элегантно прикурил. – Я с ним полностью согласен.

Рита повернулась в его сторону.

– А у тебя? Тоже ни одного срыва?

– Я не джанки[4], Марго. И никогда им не был.

Ее голубые глаза расширились от удивления.

– Ни разу не пускал по венам?

– Да пускал он, – ответил ей Леонид, – и не один раз. Но не подсел. Такой счастливый метаболизм.

– Или тоже