чего тебя вообще ко мне в группу потянуло. Ну, то есть ты же хайлевельный, а я чистый новичок, — интересуюсь я, чтобы отвлечь свой нос работой мозга.

— Я всех стариков знаю, — отзывается рогатый, словно поджидал повода поговорить. — И в рейды с ними ходил на пришельцев. Вроде нормально, но скучно, да и доверия в мою сторону не ахти. А ты лицо свежее, да и мужик нормальный, как выяснилось. Чем плохая партия? Мне, конечно, было обидно как ты на меня отреагировал, но тут понятно — человек открывает глаза в безопасной зоне, а тут на тебе и сам дьявол стоит — в пати набивается. Любой бы удивился. — Голос успокаивает, а доброта слов вызывает желание пустить скупую слезу. — А про левел даже не задумывайся. Махаешься ты не хуже меня, а характеристики мы с тобою быстро поднимем, — не ожидал я такой поддержи от бывшего злодея всея мира. Я тронут. — Ты там рыдаешь что ли?! — оживляется он, явно озадаченный странными звуками.

— Да не! — мужаюсь я. — Вонь глаза режет.

— А. Ну, тогда завтра на топи сходим — потом будешь считать местный запах благовониями. Это я гарантирую.

Мне страшно. Здесь то, сельский туалет нервно курит в стороне, что же происходит на топях. Но! Я ж мужик.

— А может потом? Я тут объявление снять забыл. Надо на базу будет заглянуть, да и на тараканах мне еще попрактиковаться нужно. Навык я один не испробовал до сих пор.

Это не отмаза! Все так и есть. И ни чего не трясутся поджилки от предвкушения ядреных ароматов топи.

Интересуются, что же за навык я еще не опробовал. Произношу «темная аура». Впечатлены. Это я решил, по глухому стуку затылком и падению тела рогатого из ниши. Он на верхней полке лежал. Выдают ликбез на тему психических отклонений моей личности и всего моего рода до кучей. Хлопаю глазами, решая двинуть в челюсть или узнать причину такой паники. Пушок вроде замолчал. Хотя вывих челюсти любому рот прикроет. Ну и что, что наискось. В ответ бить не полезли. Удивлен. Краснокожее существо, самолично вправив челюсть, сидит на полу с задумчивым видом. Косой взгляд в мою сторону напрягает. Вот точно же про санитаров думает. Вздрагиваю от хлопков по коленям. Его. Не моим. Но резкая бодрость в его поведении заставляет нервничать.

— Хорошо! — выдает рогатый, подскочив на ноги. — Тогда точно идем на топи! От греха подальше, — с нервным смешком добавляет он. — Будем из тебя реактор холодного синтеза делать.

Мамочки! Ну, вот почему я не согласился отправиться в мир по дневникам кровопийц?!

С горем пополам мне удалось пережить ночь. Священник приветственно окатил крестом по лбу, не дав даже из подвала выйти. Меня то за что? А, на труп похож. Тогда ладно. Это он явно не пробовал у крыс одеяло всю ночь отнимать. Говорит, что просто брал второе. Пушок поддакивает. И как это я сразу не догадался! А то я думал, как это рогатый даже не шелохнулся за всю ночь ни разу.

С утра, как и собирались, пошли на базу пугать приключенцев своим болезненным видом восставших из могил. В основном, это касается меня. Пушок пугает своим слишком активным воодушевлением на лице всех прохожих. Так и читаю на их мордах «опять, скотина, что-то задумал». Народная слава она такая.

Не успели зайти на базу, как нас — а может именно меня — встретили аплодисментами и уважительными взглядами. Пихаю рогатого в бок, в надежде узнать причину такой реакции. Ответили просто, что через церковный подвал прошли практически все приключенцы. Понимающе киваю. Объявление я все же снял, а то мало ли кого еще оно заинтересует. У Пушка поинтересовались, пойдем ли мы сегодня на тараканов, а то там уже тотализатор хотели открыть. Это они так вчера впечатлены были или рассчитывают на мою кончину? Краснокожий ответил, что идем на топи. Меня похлопывают по плечу. Говорят, что я начал им даже нравиться и будут скучать. Это они поддержать так пытаются?! Рогатый успокаивает, что у остальных просто кишка тонка туда ходить. Мне почти вериться в его слова, а, предложение жахнуть эля на дорожку за его счет, делает согласным вообще на все. Пока ждали разлива, оформили пати по всем правилам. Да, бюрократия и здесь имеется. Николавна не отстала от остальных и сообщила, что почившим полагается памятник. Пушок ели успел остановить меня от явной попытки вступить в ряды камикадзе. Сидим пьем, закусываем воблой. Вобла свежая, соленная. Так что пьем активно и много.

— Вот скажи мне, — обращаюсь я к рогатому, пока обдираю рыбину, — почему все так говорят о моей смерти как будто респауна не существует? Я ж, ежели и помру, то воскреснуть должен.

— Ак омо ак, — с набитым ртом его сложно понять. Даю время переживать. — Но процедура неприятная и все стараются ее обходить. Поэтому к смерти относятся так же, как и у тебя на земле. Не обращай внимания. Я уверен, что так быстро ты не помрешь, как они того хотят. Но вот, когда пойдем к вулкану, там уж точно плавники склеишь, — преспокойно сообщает Пушок и принимается дальше поедать таранку.

— Пф! А с чего мне идти к вулкану, если там помереть можно? — логика у меня еще присутствует как ни как.

— …ам пишец одися и мион зол ыть оно! — явно с пламенем пытался произнести напарник.

— Чего?! — давлюсь я элем от его логопедических способностей, не оценивая страстность выражения.

— Тьфу ты, — выплюнул он кость, застрявшую ранее в небе. — Говорю, там пришельцы водятся и миллион золотых добыть можно.

— К черту топи! — подскакиваю я, сверкая глазами круче кота в темноте. — Пошли к вулкану! — как пылко. Даже сам от себя не ожидал такого ажиотажа в попытке обрести скорую кончину.

— Сначала из тебя ядерный реактор сделаем, — в этот раз Пушок для начала переживал.

— Вчера речь про холодный синтез вроде шла, — озадачен я падением технологического прогресса.

— Это в идеале, что за уши притянуто. Но для пришельцев и ядерного реактора будет достаточно. Ну, по крайней мере, чтобы не скопытиться в первые же минуты боя, — вкрадчиво разъясняет повелитель нечисти. — Но для начала, давай твои характеристики разберем, а то вдруг слишком рано такие эксперименты начинать.

Делать нечего — рисую над столом доллар. Рогатый пересел под бок. Смотрим. Сила — 15, выносливость — 19, ловкость — 24 (это я четыре единицы на тараканах поднял — усы отрывать это не хухры-мухры), разум — …

— Тридцать пять?! — выкрикивает с места Пушок, привлекая