Настя Матвеева. Очаровательная черная кошечка, славная зеленоглазая девушка, большеротая, кудрявая, со смешным зигзагообразным пробором. Может быть, немного чересчур ехидная, но не нам бы с Машкой говорить. И братик у нее симпатичный, и мама тоже очень славная — частный врач-ветеринар, судя по всему, неплохо зарабатывает, кто по Облику, не знаю. Весь прошлый учебный год мы встречались на этих танцах: дети отрабатывали ритмичные шаги и подскоки, котята бегали друг за другом изящной змейкой, кувыркались и ловили мячики, все Облики, одновременно и попеременно, взбирались по канатам под самый потолок — весело было… Потом Матвеевы переехали в центр, ходить на гимнастику перестали.

Из сообщений Матвеевских знакомых получалось, что в пятницу Настя вышла из квартиры и куда-то направилась. Взяла с собой смену одежды, ключи, проездной и немного денег, и больше ее никто не видел. Опрос родичей, приятелей, учителей и соседей ничего не дал.

Я зябко передернула плечами. Напомнила себе, что надо бы Машке еще раз начесать холку насчет самостоятельных перемещений, не согласованных со мной. Покосилась на шкаф, где была припрятана бутылка золотой текилы, щедрый меценатский дар Летчика Ли. Выпить бы сейчас хотя бы граммов двадцать пять, без всякой там соли с лимончиком и прочих глупостей, да закурить бы сигаретку из заначки… Но второе «я» возразило: оно, дескать, категорически против. Как наемный работник еженедельника, обязанный выдать к полудню шесть тысяч знаков, как мама маленькой девочки и как летучий оборотень, которому сегодня еще оборачиваться — все мы против. Ну и не больно-то хотелось, сказала я своей многогранной личности, и журналисту, и матери, и оборотню. На такую прорву народищу вообще текилы не напасешься.

Комментарии в форуме были вполне ожидаемы и предсказуемы. Миллион охов и ахов от всех, кто знал Настёну и ее родителей, предложения «любой помощи, какая только понадобится». (Я решила не добавлять свой голос к общему хору: помощь нужна не любая, а конкретная.) Два коротких отчета от нашей «народной дружины», последний всего полчаса назад — пока, увы, только отрицательная информация. Своеобычные рассуждения добровольных экспертов-аналитиков, страдающих от безделья: а если девочка ушла в Облике; а если какой-нибудь хулиган ее подбил камнем, да так ловко, что не успела обернуться; а если черную кошечку подобрали какие-нибудь доброхоты, и Настёне любопытно, что из этого выйдет; а если у барышни просто роман, любовь-морковь с потерей совести и чувства времени; а если это происки православной церкви, часть представителей которой, как известно, оборотничество полагает особо зловредным колдовством, тем более кошка-то черная… Да какая там церковь, возражали другие, это люди в штатском, которые почему-то не договорились с нашей главной крышей, фэ-эс-бэ-гэ-эр у… Да о чем вы говорите, обычные уголовники, — вносили посильный вклад в общую панику третьи… Очень надеюсь, что Матвеевы всю эту муру не читают. Хотя нет, читают, конечно: я бы на их месте отслеживала каждое новое сообщение, включая самые идиотские.

М-да. В какие истории попадают оборотни-котята, я сама превосходно знаю. Например, однажды две первоклашки во время прогулки на продленке обернулись, вылезли потихоньку через дыру в заборе (новый забор, бетонный сплошной гранатонепробиваемый, поставили только этим летом), чтобы самостоятельно прогуляться до ларька. За чупа-чупсами. Все бы ничего, но одна из них наработала себе Облик оранжевого перса. Щекастый такой котеночек, шелковисто блестящий, как атласная роза, и с разноцветными глазами — один желтый, другой голубой. Естественно, по московским тротуарам эта красота гуляла не долее, чем тот петух, вздумавший закукарекать рядом с собранием негров-методистов. Хорошо, что вторая девчонка сообразила обернуться обратно и храбро налетела на тетку, поймавшую ее подругу, с воплями: это мо-о-ой котенок, мне что, маму позвать?.. Не знаю, как Алинкины родители, а я Машку за этот эпизод в их биографии лишила мультиков на неделю. Сама-то Машка по улице бегает в виде непушистом, рыжем и полосатом, ее все принимают за беспородного котенка-мальчика — у кошечек такая масть редкая. Принципиальная негламурность до сих пор, не сглазить бы, помогала…

Но не здесь же такие байки рассказывать! Не время и не место.

Усилием воли я пресекла желание немедленно поделиться с братьями-оборотнями рядом ценных соображений, начиная с первого: всем пустопорожним флеймерам и флудерам заткнуться, не трепать нервы Настиным родным, а в первую очередь… Все и без меня знают, что следует делать в первую очередь. Но сначала шесть тысяч знаков про кафе-бар «Блэк пиг». Набрать, отправить и лететь за Машкой.

Контрольная по математике вроде бы сошла благополучно. Машка вовсю радовалась жизни, я слушала вполуха. Естественно, травмировать нежную детскую душу рассказом о пропавшей Насте я не собиралась. Но сама перестать думать об этом не могла. Шла и прикидывала, что надо будет сделать в первую очередь, как только доберусь до редакционной базы данных…

— Мам! Ну мамочка, ты меня совсем не слушаешь, да?!

— Что тебе, радость моя?

Неужели опять чупа-чупс на палочке, от которого у Машки розовые пятна по всей физиономии, а у кошачьего Облика жесточайший понос?! Ну почему дети, будь они хоть трижды оборотни, вечно тянут в рот любую засахаренную дрянь — зачарованы эти чупы, что ли?..

— Мам, посмотри — видишь мальчиков?

Мальчиков?.. Четверо юных бродяг лет по десять-двенадцать, разной степени грязности, сидят на парапете подземного перехода и активно отдыхают: у каждого хот-дог, одна на всех полуторалитровая бутылка ядовито-розовой алкогольной газировки (и кто это здесь только что осуждал чупа-чупсы?), чумазые рожицы — мягко выражаясь, не совсем детские, у старшего сигаретка в пальцах, каждое второе слово — неопределенный артикль «бля»…

Когда моя дочка станет взрослой, эти Гекльберри Финны (которые не загнутся раньше) тоже станут взрослыми, и жить будут с ней в одном городе… А и сейчас — спаси Боже повстречать таких мальчиков в темной подворотне или в том же подземном переходе поздним вечером. Ну и что мне сказать Машке — что пить и курить детям нехорошо, а родители этих детей очень глупые?..

— Мам, смотри, вот у этого мальчика…

Ох, и ни фига себе!..

— Тише, Маш. Повернись к ним спиной.

Не старший и не младший, зато самый тихий. Курточка с надписью «abibas», черные спортивные штаны с чужой задницы (и куда более крупной, чем своя), пластмассовые шлепанцы на босу ногу. Бурые густые вихры. Мордаха скорее загорелая, чем грязная. Медленно подносит к лицу хотдоговскую булку, в которой уже нет сосиски. Товарищ пихает его в бок, сует баллон с розовой дрянью. Парень на секунду неумело запрокидывает бутылищу, делает символический глоток и сразу передает соседу. Некоторое время сидит неподвижно, чуть наклонив голову. Совсем неподвижно. И вдруг склоняется еще ниже, поднимает согнутую ногу и чешет коленом ухо. Пять-шесть быстрых движений — и снова застыл.

Ну Машка! Как только засекла?.. А, ладно, потом. Вот будет забавно, если Серегиного номера нет в книжке. Вечно я с этим новым телефоном делаю что-нибудь не то…