Эти средства, в свою очередь, можно подразделить на три категории: произносимые слова – молитва или заклинание духов; обладание некими материальными объектами – амулетами – и их применение; выполнение определенных правил, имеющих отношение к образу жизни, жертвоприношениям и т. п.

В молитве, насколько нам известно, обозначается только желаемая цель, но не упоминается прямо тот, кто должен помочь ее достигнуть; напротив, заклинание духов заключается в обращении за помощью к определенному владыке силы. Магические заклинания обычно поются на определенный мотив; в них просят о здоровье, охотничьей удаче, помощи против врагов или опасности – в общем, обо всем, о чем пристало просить. Заклинание обладает силой само по себе, независимо от человека, который его произносит, – а потому может служить объектом торга или обмена и часто передается в семье из поколения в поколение. Точно так же заклинание обычно обращено к душам предков.

Амулеты представляли собой небольшие предметы; амулет мог принадлежать определенному человеку (тогда его следовало носить всегда при себе, на теле, или вделать в оружие) или предназначаться специально для некоего особого случая. Эффективность амулета зависела в первую очередь от природы объекта или материала, из которого он был изготовлен. Обычно амулеты получали в раннем детстве от родителей.

Неясно, как классифицировать умение изготавливать искусственных животных, которых обычно посылали отомстить врагам. Имеются описания медведей и оленей такого рода, но чаще всего встречается вера в тупилаков – зверей, составленных из костей разных животных и способных принимать облик любого из них. Тупилака, в отличие от амулета, делает сам владелец при помощи заклинания. Можно подумать, что это результат колдовства, но гренландцы считают такое мщение справедливым.

Правила, имеющие отношение к образу жизни, предписывают в основном пост и воздержание, но иногда относятся и к одежде или ежедневным занятиям. Они предписывают, скажем, как нужно оплакивать покойника или вести себя в случае болезни, чем кормить беременную женщину и как назвать новорожденного.

Жертвоприношения у эскимосов были не в обычае. Лишь иногда принято было приносить дары «хозяину» определенной скалы, мыса или озера; иногда также им выказывали другие знаки уважения – например, не смеялись в определенном месте, не указывали на него пальцем и т. п.

Ангакоками могли быть и мужчины и женщины; по всей видимости, эта профессия имеет два или даже больше уровня. При этом высший из них, который встречается у старых авторов под названием ангакок пулик, современным гренландцам, похоже, неизвестен. В большинстве случаев подготовка к посвящению в ангакоки начинается с младенчества – ангакок сажает малыша на колено во время заклинания духов и таким образом прививает ему особые свойства. После этого необходимо было самостоятельное «обращение»; заключалось оно в том, что ученик строго постился, а затем вызывал в некоем пустынном месте торнарсюка. Душа его при этом обретала частичную независимость от тела и внешнего мира; в конце концов торнарсюк появлялся и давал просителю торнака – помощника, или духа-хранителя, которого тот определенным способом мог в любой момент призвать на помощь. В момент этого откровения ученик ангакока лишался чувств; считалось, что с возвращением сознания он и сам как бы возвращался к людям.

По возвращении к людям ученик, прежде чем стать признанным ангакоком, должен был вызвать своего торнака и тем самым продемонстрировать обретенную мощь. Ясновидящие узнавали ангакоков, как и колдунов, по огненному дыханию, но, в отличие от последних, их руки не были черными. Если ученику, прошедшему посвящение, за десять попыток так и не удавалось вызвать торнака, он должен был отказаться от мысли стать ангакоком, но оставался канни, или особо одаренным человеком.

У большинства ангакоков было по нескольку торнаков; торнаком можно было сделать почти любого «хозяина», а также дух кивигтока, мертвеца или животного. Торнак мог быть советчиком, помощником или мстителем и разрушителем.

Если предположить, что физические условия и климат эскимосских земель не менялись существенно со времени их заселения, очевидно, что обитатели этих земель должны были прийти из южных, более благоприятных регионов; придя в полярные области, они приспособились к ним и приняли образ жизни, который и характеризует их всех как эскимосов. Учитывая, насколько един этот образ жизни даже теперь, через тысячу или больше лет после переселения – и это несмотря на громадные территории и изоляцию, – кажется вероятным, что, во-первых, в период адаптации и развития эскимосы жили гораздо компактнее и, во-вторых, культура эскимосов в тот период развивалась очень активно и гораздо быстрее, чем позже, в период изоляции, когда их образ жизни практически не менялся. Переходя к следующему вопросу – где именно происходило превращение южных племен в жителей полярного побережья, – можно заметить: по многим причинам кажется очевидным, что это не были прибрежные племена, мигрировавшие вдоль побережья на север. Напротив, они пришли к полярному морю из внутренних земель по берегам рек – и только потом стали береговым народом. При этом они резко обособились от внутренних племен, но сохранили единство, необходимое для обороны от них. Если предположить, что основная часть древнего фольклора возникла примерно в тот период, то сюжеты древних легенд могут помочь нам в поисках места, где, скорее всего, эскимосы впервые осели на побережье. Достаточно вспомнить легенды, где говорится:

1. Об экспедиции к инландерам за металлическими ножами.

2. О человеке, родителями которого были инландер и уроженка побережья (или наоборот), и о его деяниях среди того и другого народа.

3. О братьях, поехавших навестить сестру, которая вышла замуж за человека из племени людоедов.

4. О нападении на береговых людей, при котором спаслись только двое детей; позже они бродили по всему побережью и совершали великие дела.

5. О женщине, которая жила попеременно то среди прибрежных жителей, то среди инландеров и все время ссорила их между собой.

6. О женщинах, которые по разным причинам уходили от своих и жили среди инландеров.

7. О человеке, который приручил диких животных, чтобы пересечь замерзшее море.

8. О путешествиях на Акилинек.

Сравнивая эти сюжеты с современными географическими условиями, мы обнаружим, что во всех случаях они указывают на Америку, а не на Азию. Вполне возможно, что сказочный Акилинек за морем – это азиатский берег Берингова пролива. Трудно предположить, что некий народ мог выйти из глубин Азии, осесть на ее полярном побережье, превратившись одновременно в эскимосов, а затем почти полностью переселиться в Америку.

По обычаям, религии и языку эскимосов тоже можно соотнести скорее с племенами американских индейцев, нежели с азиатскими народами.