Сравнение протяженности фронта в начале немецкого наступления от устья Прута до Мемеля с протяженностью фронта по достижении линии Волга – Архангельск показывает, что она должна была увеличиться приблизительно в четыре раза – с 1250 километров[30] до 4500 километров. При этом мы не учитываем невероятную глубину пространства, оставленного за спиной наступающей армии; те участки, которые остались бы не захваченными во время наступления, потребовали бы особого внимания и охраны.

Превентивная война, начатая Гитлером, должна была исключить мнимую опасность того, что Советская Россия, улучив благоприятный для себя момент и воспользовавшись затруднениями Германии, вступит в соглашение с западными врагами рейха. Но на деле вышло нечто совершенно противоположное. Военное ослабление Германии было бы неизбежным даже после победы над Россией, ибо одно удержание и подчинение этой территории потребовало бы присутствия значительных немецких сил, которые, следовательно, не могли бы быть использованы на Западном фронте. Во время Первой мировой войны после заключения Брестского мира на Востоке оставалась немецкая оккупационная армия в составе двадцати пехотных и трех кавалерийских дивизий, которые не могли участвовать в решающих сражениях на Западе.

Как обстояли дела зимой 1941/42 года и как это повлияло на ход немецкого наступления?

19 октября фельдмаршал фон Бок, командующий группой армий «Центр», обратился к войскам с приказом по случаю окончания сражений под Вязьмой и Брянском[31]. Немецкие войска совершили выдающиеся подвиги в борьбе с врагом, «несмотря на погоду и отвратительное состояние дорог», как сказал фельдмаршал фон Браухич в своем упомянутом выше приказе. Никто не сомневался, что наступивший период распутицы был предвестником неминуемо надвигавшихся зимних холодов. Немецкие войска в 1941 году должны были повторить печальный опыт 1914–1918 годов: военные действия на Востоке сильно осложнились из-за дождей и наступившей в их результате распутицы. Этот период дождей и грязи продолжался все время приближения от Брянска до Белева, то есть до 5 ноября, когда наступила зима. С 5 по 10 ноября чередовались снегопады, морозы и оттепели. С 11 ноября, однако, зима полностью и окончательно вступила в свои права. Стало холодно, и снег шел практически непрерывно. 12 ноября термометр показывал температуру минус 17 градусов, 13 и 14 ноября – минус 12. Непролазная грязь на дорогах превратилась в скользкий каток.

Снег и мороз – это не только признаки наступившей зимы; они сильно влияют на жизнь и боеспособность войск, особенно если обмундирование, снаряжение, условия расквартирования и питания не соответствуют зимней погоде. Но все дело в том, что наступившая в середине ноября 1941 года зима не была «необычно ранней и необычно холодной» или «необычно суровой даже по русским меркам»[32]. Наступление продолжалось. Сам по себе приход зимы в это время не мог и не должен был вызывать никакого удивления, ибо согласно многолетним метеорологическим наблюдениям[33] следовало рассчитывать на то, что в течение ноября вся поверхность Восточно-Европейской (Русской) равнины начнет покрываться снегом, а в период с 20 ноября по 10 декабря на огромных пространствах от Архангельска на Крайнем Севере до линии Орша – Орел – Уральск снежный покров станет стабильным и превысит 15 сантиметров. В самой Москве снежный покров устанавливается в среднем 24 ноября – по данным многолетних наблюдений, с 5 ноября по 24 декабря. «В целом можно сказать, что зима 1941/42 года была абсолютно нормальной»[34].

Не могло быть никаких сомнений, что заключительная фаза наступления на Москву будет проходить в снег и мороз. Собственно, даже если бы высшее немецкое командование было не в курсе опыта боев в ноябре во время предыдущих кампаний и пренебрегло научно обоснованными докладами метеорологов, оно должно было читать направленные в вышестоящие инстанции донесения войсковых командиров о погодных условиях. В ставке фюрера не могли не знать, что в полосе наступления группы армий «Центр» зимняя погода установилась 15 ноября. Совершенно непонятно поэтому, как тогдашний начальник отдела оперативного руководства Генерального штаба сухопутных войск мог утверждать, что «зима наступила 5 декабря»[35]. Происшедшее в тот день резкое падение температуры являлось не началом зимы, а лишь резким похолоданием, характерным для русской зимы. В Москве среднесуточная температура в декабре составляет обычно 11 градусов ниже нуля[36].

По мнению генерала фон Лосберга, «можно было рассчитывать на то, что после периода распутицы приблизительно в середине ноября установится сухая и не слишком холодная погода. Сильные морозы и снегопады в Центральной России наступают, как правило, не раньше начала января. Немецкое командование возлагало большие надежды именно на эти шесть недель – от середины ноября до конца декабря»[37]. В этом своем мнении высшее немецкое командование было право в одном: период распутицы действительно закончился в середине ноября. Однако представление о том, что потом наступит «сухая и не слишком холодная погода», было лишено всякого реального основания и могло кончиться лишь жестоким разочарованием. Снегопады являются такими же метеорологическими осадками, а на сухой бесснежный период рассчитывать было нельзя – как на основании опыта предыдущих кампаний[38], так и на основании многолетних метеорологических наблюдений. Такими же безосновательными были надежды на «не слишком холодную погоду». Было полным безрассудством строить планы важнейшей наступательной операции на таком зыбком фундаменте. Опасность этой азартной игры усугублялась тем, что перед и без того ослабленными и измотанными войсками ставились все более трудные задачи. Не приходилось сомневаться в том, что серьезные холода, характерные даже для мягкой русской зимы, могут стать – при отсутствии необходимых мероприятий – причиной еще большего ослабления измотанных несколькими месяцами боев войск. Длительные боевые действия в условиях даже не слишком сильных морозов может выдержать только закаленный и волевой солдат, при условии что его обмундирование, снаряжение и питание соответствуют возросшим требованиям. Опыт всей военной истории показывает, что из всех времен года самым трудным для ведения военных действий является зима. Способы их ведения разительно отличаются от таковых летом и осенью. Любая армия, которая перейдет этот климатический рубеж без надлежащей подготовки, рискует оказаться в тяжелом положении.