дворце практически все существующие магические предметы имело под собой множество мотивов. К примеру, слуги всегда были полны сил и энтузиазма благодаря своим маленьким помощникам. Просто лишний шум совершенно не нравился королю Этразии — Лойду Сигвальду Стейнвульву шестому.

И виной тому была не активная повседневная рутина — а ее причина в этот день. Казалось, каждый человек во дворце был воодушевлен пуще обычного, ведь ко двору приехал необычный экипаж. Лойд всей душою ненавидел правила приема, принятые еще столетие назад правящей семьей. Они гласили, что священнослужители и Святой самые желанные и почетные гости Его Величества. Возможно, раньше отношения правителей королевства с Церковью были иными, но сейчас все обязательства вызывали лишь головную боль. Потому король совсем не разделял радости простого люда.

— Приветствую Его Величество солнце Этразии.

После этих слов всегда начинался цирк, где нелепыми арлекинами выступали король и Святой. Красноречивые намеки Кристиана Фонберга, как правило, оставались неизменными и оттого раздражающими. Некоторые поговаривали, что Святой приходит брать короля измором, а другие утверждали — эти переговоры будут длиться вечно. Лойд никак не реагировал на эти слухи, хотя в глубине души понимал — в чем-то бескостные языки были правы. Кристиан действительно хотел утомить короля и наконец добиться желаемого. Но сам монарх был упрям и непоколебим, каждый раз стойко противостоя Святому.

— Ваше Величество, разрешите доложить! — сторонний шум и мерное тиканье настенных часов нарушил раскатистый мужской бас. — Вас ожидают в обеденном зале.

Лойд оторвался от документов. Тяжелый взгляд темных глаз устремился на рыжеволосого мужчину в доспехах королевской гвардии, принесшего по истине дурную весть. Он не отличался чувственностью, как и предстало воину, но раздувающиеся от тяжелого дыхания ноздри выдавали все его мысли.

Пожалуй, только личный рыцарь Его Величества не разделял всеобщей радости.

— Скажи мне, Эджилл, — мрачно улыбнулся король. — Не кажется ли тебе, что Святой стал путать дворец и храм? Может, стоит указать ему верную дорогу, как заблудшему путнику, или справиться о благополучии его ориентировочных навыков?

— Никак не могу знать, Ваше Величество, — ответил Эджилл. — Солнце Этразии волен поступать, как посчитает нужным.

Как жаль, что это не являлось истиной. Лойд едва удержался, чтобы не цокнуть языком. Все-таки, великому монарху не предстало вести себя подобно малому дитя. Порой ему хотелось отбросить все маски хотя бы перед теми, кому можно было доверять, но они так сильно приросли к лицу, что это не представлялось возможным. У стен были уши, у дверей глаза.

Позволить себе слабину означало проиграть, добровольно показав врагу все козыри. Наверняка сторонний наблюдатель, не осведомленный в тонкостях выживания королевских персон, назвал бы это мнительностью. Ведь невозможно жить, опасаясь теней, коих в мире при солнце было немереное количество. Не всякая тень несла опасность, зато каждая сеяла свою смуту.

Поднявшись из-за стола, король набросил на плечи тяжелую черную мантию и вышел из кабинета вместе с рыцарем. Обычно за его переодевания отвечал кто-то другой, но если представлялась возможность не подставлять спину и сделать все самостоятельно — Лойд так и поступал. Мысленно он уже готовился к утомительным дебатам. Иного от посещения дворца Святым ожидать не стоило.

Монарху хотелось, как озорному мальчишке, выпрыгнуть в окно и побежать по саду с палкой, чтобы хоть на миг ощутить вкус никогда неизвестной ему свободы. Но вместо этого он позволил себе лишь немного замедлить шаг. Начищенные туфли утопали в высоком ворсе ковра, будто поощряя его намерения. Взгляд темных глаз цеплялся за что угодно — начиная от пролетающих мимо увлажнителей с моторчиками и заканчивая узорами на голубых стенах.

Однако неспешность дала мужчине всего одну лишнюю минуту спокойствия. Кабинет был не так далеко от привычного «места битвы».

Правила приема обязывали накормить гостя или хотя бы напоить его чаем. А так как аппетиты Святого всегда отличались экзотичностью, размещать его где-либо помимо трапезной сулило лишние хлопоты. Лойд совсем не хотелось шевелить пальцем более одного раза и осквернять присутствием нежеланной персоны другие помещения дворца.

— Позвольте.

Ожидающий в коридоре дворецкий услужливо распахнул тяжелые двери.

В обеденном зале накрыли большой стол, словно дворец решил накормить целую ораву оголодавших крестьян, а не двух мужчин. Запах мяса, переплетающийся с ароматом розмариновой веточки и других всевозможных специй, можно было назвать соблазнительным, но не в присутствии человека, чьи светлые голубые глаза будто заговаривали собеседника поперхнуться.

Когда король вошел, слуги поспешили отодвинуть для него стул. Эджилл стал от монарха по правую сторону, образуя незримую прямую линию с личным охранником Святого. Меж ними также начался зрительный бой.

— Приветствую Его Величество…

«… солнце Этразии», — мысленно передразнил говорившего Лойд.

Особенностью Кристиана Фонберга было то, что он всюду ходил в непроницаемой маске из качественной слоновьей кости. Белые волосы в хвосте были аккуратно уложены, а церковное одеяние вышито золотыми узорами. Идеальный образ для того, кто не хотел бы обличить свое вовсе не святое нутро. Порой король ловил себя на мысли, что завидует Кристиану. Прятать эмоции за настоящей маской казалось ему гораздо удобнее, чем делать ее из своего лица. Все же, столь сложное искусство осваивалось годами.

— Приветствую главу Церкви.

На миг после обмена любезностями воцарилось молчание. Дегустаторы пробовали блюда, слуги разливали чай, а Лойд старался не смотреть на своего гостя. Но тот сам, как только посторонние вышли, завел разговор:

— Полагаю, вы слышали о недавнем чудовищном происшествии в поместье маркиза Орнелла.

От характерного прилагательного королю стало смешно. Но вместо смеха или язвительности он лишь мрачно кивнул, подтверждая:

— Слышал. Маркиз уже вызван для допроса через два дня, — темные глаза, как метко выпущенные стрелы, пронзили Святого тяжелым взглядом. — Так же мне известно, что Церковь устроила публичную казнь на площади минувшим утром.

Монарх вложил в свои слова так много, что только глухой бы не услышал сквозящих в них силы и власти. Святого, тем не менее, это совершенно не смутило. Он наколол на вилку кусочек мяса и приподнял маску. У мужчины уже был ответ на прозвучавшее обвинение, просто он хотел поиграть на нервах собеседника. Лойд знал это не понаслышке — каждую встречу абсурдные методы гостя оставались неизменны.

Еще пару лет назад король выходил из себя, но со временем научился хладнокровию. Напускному или настоящему