Чернокожий охранник, вскочивший на ноги, едва сдвинулась стальная плита наверху, коснулся пальцем края каски и опустился на стул.

– Здравствуйте, лейтенант! – Один из операторов Веерховена, М'Танна, одарил начальника сверкающей улыбкой. Второго оператора не было: с двумя специалистами он устанавливал еще одну телекамеру на западном берегу острова.

– Привет!

Веерховен опустился в собственное кресло и ввел код. Один большой и три малых экрана могли дать «картинку» с любой из ста тридцати шести камер явного наблюдения и шестнадцати, допуск к которым открывался специальным паролем. Кроме того, со своего пульта он мог активизировать любую из огневых точек: от пулеметов на периметре базы до самонаводящихся ракет «поверхность» – «воздух» и «поверхность» – «поверхность», размещенных в шахтах по всему периметру острова.

Информация с камер открытого наблюдения поступала на шестнадцать дисплеев дежурного оператора. Каждую минуту изображения автоматически менялись. Вся информация записывалась и хранилась в течение шести дней. На седьмой девяносто шесть процентов ее уничтожались, если не поступало отменяющей команды.

К сегодняшнему вечеру, когда будут закончены работы на западном берегу острова, система войдет в автоматический режим слежения. То есть любое судно или самолет, оказавшиеся ближе чем в полумиле от острова и при этом ниже чем в тысяче футов над уровнем моря, будут уничтожены, если на них не установлен кодовый передатчик. Или если команда на уничтожение не будет отменена отсюда, из КЦ.

Веерховен вывел на дисплей «общее наблюдение» и «полет бабочки». Выяснив, что в пределах мили от острова нет ни одного судна с работающим двигателем, Рихард ввел данные проверочного теста. Через три минуты вторая из выпущенных ракет поразила условную цель – приближающийся «крейсер». Первая была уничтожена в соответствии с параметрами, заданными самим Веерховеном. Всё это была виртуальная «игрушка». Но «игрушка», полезная и для оператора, и для компьютера. То же произойдет и с настоящим крейсером, если он подойдет к Козьему Танцу.

Стоимость установленного на острове оборудования превышала триста миллионов долларов. Немалая сумма. Но и не слишком большая, если сравнить, например, со стоимостью стратегического бомбардировщика. И совсем незначительная, если сопоставить с предполагаемой стоимостью нефтеносных пластов, хозяином которых станет Вулбари, сменив титул шейха на должность Господина Президента. Что ж, и те восемь с половиной тысяч долларов, что переводятся ежемесячно на его, Веерховена, банковский счет, станут только каплей в денежном потоке, который устремится туда при благоприятном обороте событий. Да здравствует Президент Вулбари!

Рихард покосился на охранника – тот глядел в потолок – и ввел дополнительный пароль, открывающий доступ к скрытым телекамерам в резиденции шейха.

Господин Еджав Вулбари, именуемый последователями Шейх, а особо приближенными – «ата», недовольно разглядывал толстенького пожилого негра с тремя шрамами на лбу. Такими же, как у него самого…

* * *

– Не будь ты моим родственником, – сердито заявил Вулбари, – я лишил бы тебя никчемной жизни!

– Но, ата, в чем моя вина? – обиженно возразил толстяк. – Я убедил белого подождать три дня! Я сразу связался с Али! Если Али не сумел сделать всё, как надо, – это его горе!

– Али не виноват, – холодно уронил Вулбари. – Это твоя вина. Ты обязан был выяснить, кто этот мальчишка!

– Я выяснял! – воскликнул толстяк. – Я позвонил в «Хайатт»! Мальчишка зарегистрировался под фамилей Саянов. Откуда мне было знать, что он – сын самого Тенгу Заяна?

«Если он узнает, что я знал, – мне конец!» – мелькнула паническая мысль в голове перепуганного чиновника.

– Полный идиот! – сказал Вулбари, обращаясь к своему секретарю Раххаму, сидящему с непроницаемым выражением лица.

– Отрезать ему уши? – деловито предложил секретарь.

Толстяк посерел, щеки его затряслись.

– Стоило бы, – кивнул Вулбари. – Имея в руках сына Тенгу Заяна, я бы многое смог. Всё приходится делать самому. Даже мой умник братец – и тот страдает галлюцинациями. Подумать только: принять сынка русского богатея за киллера!

И вновь обратил свое внимание на Буруме:

– Из-за таких, как ты, я сижу здесь, а не в президентском дворце!

– Но у нас есть его девка! – воскликнул окончательно перетрусивший Куто Буруме.

– Девка? – Вулбари расхохотался.

Даже тонкие не по-африкански губы Раххама растянулись в усмешке.

– У тебя есть дочь? – спросил Вулбари.

– У меня трое сыновей. – В голосе Буруме осторожность смешалась с гордостью.

– Сколько ты дашь за жену старшего из них?

– Сколько? – Толстяк насторожился, чувствуя подвох. – Много! – сказал он, подумав. – Полтысячи дам! Эта женщина хороша!

– А сколько ты дал бы за девку своего сына? – спросил Вулбари.

До чиновника наконец дошло.

– И все-таки она небесполезна, – сказал Раххам, и Буруме бросил на него признательный взгляд.

– Может, молодой Саянов захочет получить ее обратно и это даст нам возможность его схватить? Ата, я бы посоветовался с полковником. Белый лучше поймет белого.

– У полковника довольно дел! – отрезал Вулбари. – Ты! – он снова обернулся к чиновнику. – Возвратишься в столицу. Ты выйдешь на связь с сопляком…

– Он меня выдаст! – жалобно воскликнул Буруме.

– Тем хуже для тебя! Ты вступишь в контакт с молодым Саяновым! Ты убедишь его, что он может получить обратно свою девчонку. За деньги.

– Выкуп не должен быть большим, – вмешался Раххам. – Так, чтобы сыну не пришлось просить денег у отца.

– Я узнаю, сколько у него на счету! – заверил Буруме.

– Только будь порасторопней! – продолжал Вулбари. – Потом дашь знать Али. Он его схватит при первой же возможности и доставит сюда. Почему вы не выкрали его из больницы?

– Но его палату сторожил помощник шефа полиции! – жалобно проскулил Буруме.

– Вот видишь, – сказал Вулбари. – Шефу полиции известно, кто такой этот парень. А тебе – нет. Воистину я должен выпустить тебе кровь. Ты ее позоришь!

– О нет, ата! – воскликнул Буруме с жаром. Он перепугался не на шутку. – Я вернусь! И я буду полезен, вот увидишь!..

* * *

Из всего этого разговора Веерховен не понял ни слова. Черные говорили на своем языке. Рихард заскучал и переключился на другую камеру…

И тут ему стало намного интереснее.

Девушка сидела на кровати, подобрав под себя ноги.

Лицо ее было мрачным. Рихард увеличил изображение.

Да, девчушка в депрессии. Неудивительно, если вспомнить то, что проделал с ней Бык-Штабб.