– Мне некогда. Надо работать.

– Саша, так нельзя! Надо радоваться жизни, а ты все время какой-то напряженный. Ефимов наш, между прочим, не только дизайну учит, а еще психологии общения с клиентами. Спокойствие и уверенность, уверенность и спокойствие. И улыбка.

– А где клиенты, не вижу?

– С людьми вообще! Поехали, развеешься хоть немного!

– Я страшно весел. Разве незаметно?

– Не очень.

– Переписать! Всем должно быть видно. Что весел. И почему весел. Веселье без причины – признак дурачины. Чревато неполучением гонорара.

– Что, не хотят платить?

– Пока не сдам первую серию – ни копейки. А через неделю выплата кредита.

– Ну, еще целая неделя, ты успеешь! – бодро говорит Варя. – Поехали!

– Если я поеду, то не успею!

– Капризный ты стал, – упрекает Варя.

– По правилам ты должна на меня страшно обидеться и с кем-нибудь из-за этого переспать. Тогда будет драма. Все видно.

– Дурак ты.

И Варя, действительно обидевшись, хлопает дверью.

Саша достает бутылку. Смотрит на нее. И ставит обратно.

Открывает ноутбук.

Начинает стучать по клавиатуре.

Нина в строгом изысканном костюме подъезжает к многоэтажному дому. Русские дети во дворе играют в шахматы. Два бодрых пенсионера азартно режутся в пинг-понг. Три бабушки сидят на лавочке с томиками Чехова в руках.

Нина в подъезде. Идет к лифтам. Вслед за нею – невесть откуда взявшийся тип подозрительного вида. Он входит в лифт вместе с Ниной.

В лифте он со странной улыбочкой посматривает на Нину, а потом нажимает на кнопку аварийной остановки и достает нож.

– Гони деньги и брильянты – останешься жива! – говорит он добродушно.

– Я высокомерно и презрительно игнорирую тебя, криминальный ублюдок без следов не только высшего, но даже и среднего образования в глазах!

– Ты игнорируй, а деньги гони! – требует тип, слегка озадаченный, но упрямый.

– Оставь меня в покое, урод!

Юрий, высокий и приятный мужчина около сорока лет, стоит и ждет лифта. Видно, что он грустит о чем-то. Прислушивается. Женский громкий голос его встревожил. Он бежит вниз. Быстро, но элегантно.

Слышит за дверьми лифтовой шахты:

– Не трогай меня, я сказала!

Юрий мощным рывком раскрывает двери. Видит лифт, остановившийся почти на уровне этажа, немного недоехав. Раскрывает еще одним рывком двери лифта. Как раз вовремя: тип вознамерился порезать ножом лицо Нины. Юрий выставляет ладонь, нож вонзается в нее. Юрий двумя ударами укладывает типа на пол, выводит Нину, потом выволакивает типа, отправляет лифт вверх нажатием кнопки, еще раз открывает дверцы лифтовой шахты и спихивает туда тело грабителя. Ждет. Услышав веский шмяк (с таким звуком падает что-нибудь тяжелое в мусоропровод), кивает головою, одобряя. А Нина видит его руку, всю в крови.

– Из-за меня вы сильно пострадали!

– Да пустяки. До свадьбы заживет.

– Вы разве не женаты?

– Был. Но это

история печальная, увы.

– Вы побледнели от потери крови!

– Скорей от горя. Но перевязать

меня, конечно, полагаю, нужно.

Они в квартиру входят. Небольшая —

Примерно метров где-то полтораста,

Но все просторно, чисто и светло.

Вот Нина перевязывает руку.

И тут звонок. Ее подруга Катя

Обеспокоилась задержкой.

– Где ты? —

Она тревожно спрашивает Нину.

– Я скоро буду, подожди чуть-чуть.

Тем временем, за голову держась,

Садится Юрий в кресло, а к нему

Породистый красивый доберман

Воспитанно приластился, при этом

Он мелодично, но нетерпеливо

Поскуливал. И Юрий попросил:

– Не знаю, как зовут вас?

– Просто – Нина.

– Знакомы будем, Юрий. Очень рад.

Вы не могли бы, Нина, оказать,

Услугу небольшую мне и Маку?

Он у меня до ужаса застенчив,

И никогда такого не бывало,

Чтоб он в квартире, так сказать… нассал.

Саша пишет и хохочет. Хохочет и пишет. Ударяет по клавишам так, будто мстит им за что-то.

Но вдруг застывает. Остывает. Читает, что написал. Кривится.

И решает все-таки выпить.

Он пьет, закусывает, перечитывает.

И опять начинает писать.

Нина в супружеской спальне. Она зажигает свечи, надевает полупрозрачный пеньюар, включает тихую лиричную музыку. Ждет.

За дверью грохот и ругательства.

Вваливается пьяный муж.

– Лампочку поменять могла электрика вызвать? – бурчит он. – Я ё… – пи-пи-пи– …нулся в коридоре! Ни хера не делаешь все равно! Чё смотришь, как солдат на блошь? То есть блоху. То есть вошь. Ха! Хм. Блоха и вошь – блошь. Кто придумал? Я. Я умница! Короче, в банке, где я работаю заместителем управляющего и гребу офигенные бабки, злоупотребляя и жульничая, был маленький сабантуй. Отмечали успех хитроумной махинации, которую мы провернули с обманутыми вкладчиками. Это что за иллюминация?

– Сегодня годовщина нашей свадьбы, – грустно говорит Нина. – Хотела провести ее с тобой. Но, вижу, для тебя твои делишки, твое бабло важнее, чем жена!

– Мое бабло – оно твое же, дура! И вообще, мне на тебя плевать!

Иннокентий действительно размахивается всем телом и плюет на Нину.

А Саша прекращает работу. И плюет в монитор. Он уже сильно пьян.

Слова в мониторе превращаются в лица. Лица персонажей. Саша плюет в них и кричит:

– Попал! В глаз тебе! В нос тебе! В лоб! Ура!

Вернувшись поздно ночью, Варя видит Сашу спящим возле стола на полу. Она тормошит его, раздевает, тащит к постели. Саша валится, что-то мычит.

Через некоторое время Варя тоже ложится. Смотрит в потолок.