– Да, мэм! – непроизвольно сглотнул Митька.

– Я тебе не мэм! Я Степанида Ароновна! Уже пятьдесят лет как! Сопляки! Насмотрятся голливудской трескотни про войну и мэмкают тут мне! – комендантша возмущенно поднялась и припечатала: – Ну что, выписывать тебе обратный билет?!

– Никак нет, э… Степанида Аро-но-новна, – запнулся бывший курсант, после чего резко мотнул головой, подскочил и отчеканил: – У нас в преподавательском составе женщин не было, да и как обращаться к гражданским на полувоенной базе нас не учили! Я согласен на челнок!

Тетка мгновенно успокоилась и откинулась на спинку кресла.

– Тогда идешь на склад к Кузьмичу, он тебя устроит на ночь и покажет ангар, где стоит твой будущий корабль. Именно идешь, поскольку электрокары и лифты сейчас не ходят, водородное топливо для резервных мощностей, как я уже сказала, застряло на Церере и лишние потребители отключены. Сам склад находится на третьем уровне, отсек Ф22, дорогу покажет первый попавшийся «летун». Приведение корабля в готовность тоже через Кузьмича. Допуск к полетам у дежурного по диспетчерскому пункту. Всё!

– А… а подъемные?

– Вазелин еще надо заслужить! – повысила голос комендантша, но потом неожиданно смилостивилась и бросила: – Спросишь в бухгалтерии двести энергокредитов, они в курсе нового приказа… Все уже, свободен!

Вылетев в коридор, Митька облегченно вздохнул. Тетка давила сильно, а как общаться с такими мегерами, в училище почему-то не обучали. Вот любой молодняк своего пола он бы построил, вплоть до мордобития и применения табуретки по нежным частям тела, а как быть с женщиной…

Сама станция, медленно вращающаяся неподалеку от Цереры, представляла собой идеальный тор, почти разросшийся в своих размерах до плоского блина. Разве что форма внешнего периметра была не круглой, а мелко ограненной, но это было сделано ради легкости монтажа секций и удобства жителей. Представьте себе комнату с кривым полом, и вы сразу поймете, зачем это нужно.

Поскольку тор совершал обороты вдоль своей оси, люди жили на нем в условиях привычной им гравитации. Однако из-за того, что искусственная сила притяжения прямо зависит от расстояния до центра вращения, земная сила тяжести была лишь на внешнем, первом уровне станции, постепенно уменьшаясь до нуля в центральной ее точке.

Вращалась станция медленно, примерно два оборота в минуту. Но даже такая скорость слегка сносила человека в сторону, противоположную вращению, он будто бы проскальзывал при ходьбе. А уж если бы кто-то попытался раскрутить станцию сильнее, то сила Кориолиса (она же одна из сил инерции) элементарно укачала бы ее обитателей до состояния полной невменяемости. Если выражаться простым языком, то большинство стали бы беспрерывно блевать, что плачевно сказалось бы на всеобщей работе.

Собственно, именно из-за желания человека жить при земной силе тяжести и нежелании крутиться, как волчок, все такие сооружения делали неимоверно огромными, минимальный их радиус составлял двести пятьдесят метров.

Поэтому, чтобы попасть с первого на третий уровень (к каждому из которых дополнительно прилагался технологический этаж), Митьке нужно было забираться вверх по сквозной винтовой лестнице, идущей к центру станции, почти на высоту пятиэтажного дома.

Всего уровней было пятьдесят, однако выше десятого, где находились оранжереи, готовых секций было очень мало, у корпорации на них попросту не хватало ресурсов. Тем не менее внешние корочки блина, толщина которого достигала семидесяти метров, были смонтированы, а в его центре установлена причальная станция для космических кораблей. Лестница тянулась прямиком до нее и дальше, на противоположную сторону тора.

Ринувшись покорять новые вершины, Митька представил себе, как кто-то поднимается к нему с противоположной стороны станции вверх ногами, и передернулся. К такому положению вещей еще надо было привыкнуть, как и к постоянным перепадам пола на каждом этаже станции. Вообще, в соответствии со здравым смыслом и законами физики низ всегда находился на внешнем ободе уровня, но поскольку каждый этаж в итоге замыкался в кольцо, то при переходе между секторами пол причудливо ломался, и приходилось следить за своими ногами, чтобы не споткнуться. Однако уследить не получилось.

Около бухгалтерии, куда он заскочил, чтобы пополнить свой виртуальный кошелек, показывающий дно с самой Земли, он засмотрелся на прелестное сероглазое создание, идущее ему навстречу.

Нога запнулась, и он ринулся прямиком в объятия молодой девушки, несущей пачку чипов, только что распечатанных для новых сотрудников. Карточки, на которых были запечатлены голографические фигуры и лица вновь прибывшего пополнения станции, прыснули веером, и прелестница только взвизгнула, стремясь поймать разлетающиеся в разные стороны электронные документы.

Конечно, все они были архаизмом древней эпохи. Расчеты давно можно было провести с помощью вычислителя, привязанного к владельцу, а личность определить обычным объемным геносканированием, однако зачем везде ставить дорогие расчетные и сканирующие устройства, если в большинстве случаев их можно заменить дешевым считывателем? А если учитывать, что вариант подкожного чипа то ли из-за какой-то боязни, то ли из-за брезгливости люди старались не использовать, карточки прижились на столетия, разве что диапазон их применения вырос до бесконечности.

– Замри!

Девушка вышла из замешательства, отодрала от своего комбинезона вцепившиеся в нее мужские пальцы и нагнулась, чтобы подобрать рассыпавшиеся чипы. В этот момент ее короткая русая прическа скользнула вниз, и Митька невольно засмотрелся на изящную девичью шею, покрытую соблазнительным пушком около корней волос.

Когда он наконец-то вышел из ступора и ринулся помогать собирать карточки, то наткнулся на поднятый девичий палец, заканчивающийся четким овалом перламутрового ноготка.

– Стой, кому сказала! Не дай бог, раздавишь хоть одну! Меня бухгалтерия живьем съест и больше ни одной булавки не доверит!

– Ладно… Я не хотел, прости!

– Просто помолчи, хорошо?

– Молчу. Кстати, меня зовут Дмитрием и я из нового пополнения станции.

Изысканно выгнутый палец переместился в сторону соседней подсекции, и девушка, не оборачиваясь, что-то буркнула.

– Что?

– Тебе туда.

– Хм… А я могу задать бестактный вопрос во время своего беспрерывного молчания? Как тебя зовут?

– Меня не зовут, я сама прихожу.

Девушка выдрала из-под плинтуса последнюю упавшую карточку и поднялась, скептически оглядев своего собеседника с ног до головы. Ростом она была с Митьку, а ее серые глаза напротив так лучились смехом, что он бросился с головой в омут, скорчив умиленную физиономию.

– Значит, ты Люба?

– С чего бы это?

– Так только любовь сама приходит, когда ее не зовут. Ты по мою душу, да?

Девушка фыркнула и двинулась прежним маршрутом, но все-таки не выдержала и в движении слегка наклонила точеный профиль своего лица, подарив Митьке самую прекрасную из улыбок.