litbaza книги онлайнДетективыКомната с загадкой - Валерий Георгиевич Шарапов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 54
Перейти на страницу:
был искусно переделан под рамку для фотографий: с левой половины в эмаль вправлено фото улыбающегося мужчины в форме, с правой – угрюмая, смотрящая исподлобья девчонка лет четырех-пяти, обнимавшая плюшевого медведя.

С трудом, но можно было вспомнить, что тыщу лет тому назад – до войны то есть – Татьяна Ивановна Брусникина была не тощей седой молью, а бодрой хохотушкой чуть за тридцать, женой вот этого, который слева, замечательного дядьки – военфельдшера. И тогда у них в самом деле имелась такая дочка, которая справа, крошечная, сероглазая, угрюмая. Толстая, как подушка.

В памяти всплыл давным-давно подслушанный разговор о том, что маленькая Брусникина находилась в эшелоне с ребятами из санатория «Медсантруд», который фрицы разбомбили под Калинином в июле сорок первого. Про эту историю в газетах не сообщали, а сплетничали, вытаращив глаза, со слезами.

Про гибель дочки папа не узнал, поскольку уже пропал без вести. Говорили, что Татьяна Ивановна металась по области и окрестностям, пытаясь найти следы дочери, но чем дело закончилось – Колька тогда по причине детского эгоизма не интересовался, своих дел и бед было по горло. Мать с теткой Татьяной лили слезы да друг друга утешали, а потом маманя начинала его тискать особенно упорно, точно убеждаясь, что он тут, никуда не делся.

«Зоя ее звали», – вдруг вспомнил Колька.

Фото отца было новым, ярким, а портрет девочки – напротив, видавший виды, потертый, потрескавшийся. Понятно, что поболталась карточка в тех поисках по карманам, по рукам, а теперь бережно хранится, как единственная память о дочери.

Стало неловко – пялишься, точно на чужую могилу. К тому же Колька спохватился. Ввалился медведем на чужую жилплощадь, вещи хапает. Вот если нагрянет сейчас тетя Таня, скажем, пообедать, – что подумает? Он закрыл «портсигар», положил на место и поспешил убраться, заперев дверь и положив ключ под половичок.

Снова улегся хворать.

* * *

Сапожник Рома Сахаров по кличке Цукер повел ухом, искоса зыркнул вверх – и, убедившись, что ничья морда из окна более не торчит, спустился в свой подвал. Там у верстака, чинно сложив руки на коленках, сидел худой парнишка: штаны на сто размеров больше, в пиджак двое влезут, шея тощая, длинная, торчит палкой из ворота, огромная кепка надвинута на глаза.

– Чисто, – сообщил ему Рома.

– Благодарствуйте, – пробасил тот.

– Шамать хочешь?

– Что?

– Есть, говорю.

– Нет. Водички бы.

– Так что сидишь, как кутафья в тесном месте? Графин перед тобой.

Пацан потянулся за посудой, вытащил пробку – лафит, Цукер вдруг перехватил его ладошку.

– Но! – мальчишка одернул руку.

– Не разбей, хрустальный, – предостерег Сахаров, вынимая у него из пальцев пробку, – да ты пей, пей, только картуз сними.

Гость повиновался, снял со стриженой темной головы свою огромную кепку. Цукер, подняв брови, хмыкнул и отвернулся. Пока пацан пил, хозяин сбегал наверх, высунув нос, убедился, что во дворе никого, и щелкнул пальцами:

– Сюда мухой.

Пацаненок повиновался. Выставляя его за дверь, Рома сунул в руки газетный сверток.

– Это чего?

– Хлам, ботинки старые, – объяснил сапожник, – пронесешь, потом выкинешь. Спросят, где был, так и скажешь – в починку баретки носил, понял?

– Ясное дело.

– И помни – воровать грешно, особенно средь бела дня. Не советую другим разом хромать на такое, не выяснив обстановки. Делай ноги и поминай папу Рому.

Пацан кивнул и вразвалочку пошел прочь. Отойдя довольно далеко, со злобой зашвырнул сверток в кусты, сплюнул. Черт, коту под хвост все дело, которое представлялось простеньким. Придется идти по длинному, извилистому и, главное, долгому пути.

Глава 2

То ли черника это была, то ли черемуха, а все-таки рвать и метать перестало. Правда, к вечеру стало совсем худо: знобило, в голове мутилось, перед глазами пелена и все двоилось. Колька, сипя, глянул на себя в зеркало и чуть заикой не стал: иссиня-бледный, одно веко не поднимается и даже будто бы глаза в кучу.

Когда Анчутка с Пельменем после работы зашли его проведать, то тотчас потащили в больничку. Там дежурная врач, новенькая, незнакомая, ужаснулась:

– И давно это с вами?

– С субботы.

– С ума сошли, молодой человек? Острое отравление, а он дома торчит.

Ну и переполох она подняла! Тотчас мыть, переодевать, укладывать. Колька с наслаждением отключился, но счастье было недолгим: снова начало рвать, нести, и весь медсостав, переполошившись, стал по очереди промывать, массировать, продувать кислородом и делать уколы.

Потом резко все прекратилось, и потекла новая, чистая, безгрешная жизнь, наполненная светом и радостью. Мамины подружки нянчились с ним, подтрунивая: вот, стоило родительнице уехать, так дитя тотчас тянет в рот всякого рода гадости. Колька, окончательно придя в себя, стрельнул у соседа папироску и попытался втихаря подымить, но одна из медсестер тотчас пригрозила, что сейчас отобьет на курорт телеграмму.

– Не надо, – взмолился он и клятвенно пообещал, что больше никогда курить не будет.

– Насчет никогда – это ты с мамой разберешься. А пока тут – соблюдай режим.

– А долго мне еще… тут?

– Врача спроси сколько.

Вообще, как Колька заметил, чем ты старше, тем меньше интереса тебя в больнице держать – так и тут получилось. Добрая врачиха тетя Маша, мамина знакомая, посмеялась:

– Если уж очень торопишься, выписать могу хоть завтра. Или все-таки еще поболеешь? Какой смысл на выходные глядя выписываться. Погуляешь до понедельника.

– Да нет, надо мне…

– Ну, больничный я еще на три дня выдам. Положено – болей.

Да он бы с удовольствием, если бы Ольга хотя бы пришла под окнами постоять – он бы полежал хоть месяц. Чем плохо – на чистых простынях да на всем готовом. Но надо выписываться: во-первых, на работе наверняка зашиваются, каждый человек на счету, во-вторых, никакой Ольги под окнами нет и, похоже, не предвидится. Она, должно быть, и не знает, что он в больнице. А может, разобиделась, что ее в комнату не пустили – с нее станется.

В общем, Колька решительно потребовал:

– Выписывайте.

До одиннадцати часов ожидал, когда ему выпишут больничный и прочие документы, болтая с дежурной. Она поведала множество страшных историй о ботулизме, – после чего Колька понял, как неимоверно ему повезло, – а еще о том, что как раз после его поступления в медучреждение и соседка его, Брусникина, тоже угодила в больницу.

– Надо же, как бывает. А с ней что?

– Сердце и давление. Ничего, на радостях долго не болеют, – начала было дежурная, но тут ее позвали, и, не закончив рассказ, она сунула парню в руки бумаги и унеслась.

Колька, прислушавшись к ощущениям, решил все-таки

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 54
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?