как раз зачищают территорию от бандитов. И все, с кем я разговаривал, уверены: именно в центре пустыни будет наиболее безопасно. На западе племена и наемники попытаются дать бой, дабы отбить захваченную территорию. В порту обязательно будут безобразничать, чтобы сорвать регулярные поставки и осложнить работу новым властям. В пустыне же – с медиков будут пылинки сдувать, не дадут даже нос в неохраняемую зону высунуть. Зато – реальный опыт и боевая выслуга.

– Хочешь сказать, что Сашенька останется на войне? – глаза женщины предательски блеснули влагой в свете газовых ламп.

Обняв жену, Николай Павлович тихо зашептал на ухо:

– Все хорошо, дорогая. Я точно знаю, что среди медицинского батальона потерь нет. Даже раненных нет. Все живы и здоровы. Мало того, господин Бахрушин обещал сегодня вечером приехать, у него более точные сведения. И вот с ним мы сможем обсудить все детали. Так что не плач, припудри носик и попроси Глашу приготовить что-нибудь особенное на ужин. Поддержка доверенного лица графа Салтыкова для нас как никогда важна.

Фрол Карлович приехал к восьми вечера, как и обещал. С порога оценив нервозную обстановку в давно знакомом семействе, сразу заявил:

– Дамы и господа, прошу не волноваться. Я с исключительно хорошими новостями, поэтому предлагаю успокоиться.

Закончив с ужином, Бахрушин не стал тянуть время и начал говорить, помешивая горячий чай в белоснежной фарфоровой чашке:

– Мы знаем друг друга уже не первый год, поэтому напомню: все сказанное за этим столом останется между нами. Потому что если хотя бы слово уйдет на сторону, меня ждут большие неприятности... Итак. Я сумел наладить контакты с людьми, кто занимается обеспечением добровольческой бригады. Поэтому мне подтвердили, что Найсакина Александра Николаевна действительно состоит волноопределяющейся на военной службе во втором взводе медицинской службы. В настоящее время девочка в безопасности, в расположении основной группировки наших войск.

Нина Августовна молча смахнула слезу. Гость понимающе поклонился и продолжил:

– Я разделяю ваше горе и понимаю беспокойство: племянник тоже рвется на войну, не желает слушать ничего со стороны старших членов семьи. Но, хочу обратить ваше внимание на одну важную деталь... Императорская семья явила собой образец в прошлых конфликтах, когда члены высочайшей фамилии личным примером служили для всей страны, участвуя в боях или помогая раненным в госпиталях. Каждого из медиков многократно предупредили, что покинуть войска до завершения шестимесячного контракта – это покрыть позором и себя, и фамилию. Поэтому я настоятельно рекомендую не трогать Александру Николаевну и не пытаться ее каким-либо образом возвращать домой. Нет, конечно, если господин граф похлопочет за вашу дочь, то беглянку отправят ближайшим рейсом. Вот только об учебе в университете после такого афронта придется забыть. Мало того, обязательно пойдут слухи, приличные молодые люди откажутся рассматривать девушки в качестве выгодной партии.

– Но она будет жива, – всхлипнула Нина Августовна.

– Она была живой, она жива сейчас и с ней ничего не случится в будущем. Меня в этом заверили очень серьезные люди... Вы читали доклад, копию которого я передал? Там буквально между строк подано решение, которое позволит Сашеньку перевести на безопасную работу. Никакого западного фронта, куда сейчас нацелены интересы всех сторон. Никакого главного госпиталя, где будет огромное количество раненных и разнообразной заразы. Опорный пункт в Марзуке. Центр пустоты. Серьезно укрепленный гарнизон, свой оазис с запасами воды, пустыня на сотни верст вокруг. Отличный вариант, чтобы получить хорошую практику и дождаться официального перевода по ротации в Одессу. Там как раз готовят запасные части для будущей замены. И уже из Одессы можно будет похлопотать о переводе на гражданскую стезю. В университет, с боевым опытом, отметкой в личном деле об участии в Африканской кампании.

– Полгода?

– Пять месяцев, любезная Нина Августовна. Только пять месяцев. Мало того, если вы не хотите разрушить будущее любимой дочери, то телеграфировать о принятом решении нужно прямо сейчас. Одно из отделений медиков отправляют завтра утром и есть еще шанс включить Сашеньку в их списки. А с командованием поспорить она не сможет – отдаст честь, подхватит сумку с припасами и вместе с казаками и коллегами поедет на юг.

Посмотрев на чуть подрагивающие пальцы, Николай Павлович отложил папиросу со спичками, задумчиво посмотрел на чаинки в чашке:

– Мне казалось, что в госпитале можно было бы набрать опыт быстрее. Особенно, если ты одаренный.

– Не сейчас. К концу срока контракта, когда все бодания на западном фронте закончатся. Тогда – да, можно будет ассистировать на операциях и участвовать в разных серьезных процедурах. Что касается опыта – в маленьком гарнизоне скучать сильно вряд ли придется. Фактически, ваша дочь будет там помощницей врача, остальные медики исключительно формально: фельдшер и четыре санитара. Но прямо сейчас Сашеньку никто и близко не станет рассматривать как серьезного специалиста. И желающих осесть именно в госпитале в данный момент более чем достаточно, конкуренция даже за место сиделки будет острая. Все мечтают о чинах и наградах... Я бы не советовал.

Молчавшая весь вечер Елена не удержалась:

– Фрол Карлович, я очень надеюсь, что ваши контакты действительно серьезные люди и понимают наши волнения. Все же это моя любимая сестра, у меня кровью сердце обливается видеть каждый день, как мама’ и папа’ страдают. А в армии всегда бывает путаница, ошибки и прочие неприятности.

Ласково улыбнувшись, Бахрушин кивнул:

– Полностью разделяю ваши слова. И обещаю, что держу проблему на личном контроле. Если вдруг возникнет какая-либо накладка, то весь добровольческих корпус заставят решать возникшую проблему. Поверьте мне, сам граф Салтыков обещает вам это.

Под маской доброго дядюшки неожиданно мелькнула личина беспощадного зверя. И стало понятно, почему именно этот человек является личным представителем одного из самых могущественных людей в Великом Новгороде.

* * *

Когда Чарли Флетчеру говорили про паршивый Африканский климат и безжалостную пустыню в августе, он усмехался. Новичков всегда пугают, чтобы не лезли, куда не просят, следовали многочисленным инструкциям и знали свое место. Но молодой аристократ даже представить не мог, насколько реальность ужасна на самом деле. Все передвижения между оазисами исключительно в ночное время, когда жара спадет. Днем ты прячешься в палатке с распахнутыми стенками, истекая потом. Вода – только кипяченая и со вкусом химикатов, которыми добивают остатки не сдохшей заразы. Оба плеча до сих пор чешутся после полученных прививок от многочисленных местных болячек. Пробковый шлем давит на голову, на спине высыпала волчанка от рубахи, похожей на дерюгу после первого же дня на побережье. И ветер с песком, от которого невозможно укрыться.

Но самое паршивое, что Флетчер путешествовал