Из тех же соображений Индия расширяет военные и экономические связи с Бирмой, лежащей к востоку. Демократическая Индия не может позволить себе такой роскоши, как презрение к авторитарной Бирме, поскольку эта соседка, богатая природными ресурсами, грозит полностью передаться Китаю, если Индия будет высокомерно сторониться ее и бездействовать. По сути дела, Индия надеется, что узел шоссейных дорог, связывающих восток и запад, наравне с нефте– и газопроводами в конце концов позволит ей «мягко повелевать» бывшими индийскими землями времен Раджа, то есть Пакистаном, Бангладеш и Бирмой.

Но состязание между Индией и Китаем, порожденное расширением и «перехлестом» их коммерческого и политического влияния, будет менее заметным на суше, чем на морских просторах. Чжао Нан-ки, руководитель службы снабжения при Генеральном штабе китайского военного флота, заявил: «Мы не можем более воспринимать Индийский океан как воды, принадлежащие исключительно Индии» [22]. Это суждение относится, в частности, к Бенгальскому заливу, где обе нации намерены содержать немалые военные силы из-за того, что неподалеку находится Бирма, а также Андаманские и Никобарские острова – индийские владения у входа в Малаккский пролив. Следовательно, обоюдная зависимость Индии и Китая от одних и тех же морских путей может привести к союзничеству, которое при известных обстоятельствах способно сделаться неблагоприятным для Соединенных Штатов. Иными словами, именно в Индийском океане обнаружится динамика всемирной мощи. На этом пространстве совокупно с ему сопредельными Ближним Востоком и Средней Азией начинается новая великая геополитическая игра.

Холодная война неизбежно вызвала искусственную дихотомию в регионоведении: Средний Восток, Индостан и Азиатско-Тихоокеанский регион рассматривались порознь. Но, поскольку Индия и Китай все более неразрывно связываются с Юго-Восточной Азией и Средним Востоком посредством соглашений о торговле, энергетических поставках и безопасности, общая карта Азии создается заново: как некое органическое единство, подобное уже существовавшему в прежние исторические эпохи, – и это всего заметнее на отдельно взятой карте Индийского океана.

Эта карта, с которой исчезают искусственно созданные регионы, включает в себя даже сугубо континентальную Среднюю Азию. Пока китайцы перестраивают и расширяют глубоководный порт Гвадар в пакистанском Белуджистане, индийцы, как я уже упоминал, всего лишь в 160 км к востоку от Гвадара, в Оманском заливе, бок о бок с иранцами и русскими перестраивают и расширяют порт Чахбехар. Порт находится в иранском Белуджистане, и там уже собираются создать иранскую военно-морскую базу. (Индийцы поощряют и прокладку новой дороги из Чахбехара к юго-западной афганской провинции Нимроз.) И Гвадар и Чахбехар, лежащие на крупнейших морских торговых путях поблизости от Персидского залива (следует полагать, что в будущем между этими портами начнется свирепая конкуренция), в один прекрасный день могут связаться посредством шоссейных дорог и трубопроводов с Азербайджаном, Туркменистаном, а также другими бывшими республиками СССР, лежащими в сердце евразийского материка, богатыми нефтью и природным газом. Помогая проложить магистральное шоссе, которое связывает главную афганскую кольцевую дорогу с иранскими гаванями, Индия, вероятно, покончит с афганской зависимостью от Пакистана, дающего афганцам выход к морю. По мнению С. Фредерика Старра, эксперта по среднеазиатским вопросам, работающего в Школе углубленных международных исследований при Университете Джонса Хопкинса (Вашингтон), именно доступ к Индийскому океану поможет определять политику в странах Средней Азии. Вне сомнения, отчасти Иран привлекает Индию как удобный перевалочный пункт при транспортировке среднеазиатского газа. Более того, индийские и пакистанские порты расхваливаются как «сливные отверстия» для каспийской нефти [23]. Соответственно, судьбы государств, лежащих далеко от Индийского океана, таких как Грузия и Казахстан (либо имеющих залежи углеводородного сырья, либо служащих промежуточными станциями при его транспортировке), связаны с этим океаном.

И тут особо важное, решающее значение приобретает Афганистан – страна, сквозь которую может однажды пойти в индийские и пакистанские морские порты поток природного газа из Довлетабадских месторождений в Туркмении. И это – в дополнение к другим трубопроводам, связывающим Среднюю Азию с Индийским полуостровом: Афганистан расположен посередине энергетических магистралей. Поэтому наведение порядка в Афганистане значит гораздо больше, чем антитеррористическая война с Аль-Каидой и Талибаном; речь идет о том, чтобы обеспечить будущее процветание всей Южной Евразии – равно как и мягко подтолкнуть Индию и Пакистан к мирному сосуществованию, давая им возможность пользоваться одними и теми же линиями энергетического снабжения.

Не только азиатское, но и африканское народонаселение продолжает умножаться и становиться зажиточнее по мере того, как численно увеличивается средний класс, – а значит, торговые и энергетические магистрали будут разрастаться во всех направлениях, на суше и на море. Как следствие, возникнут множество новых организаций и разнообразие союзных отношений. Поэтому в XXI столетии карта Индийского океана отнюдь не сходна с картой Европы и Северной Атлантики в ХХ в. Прежняя карта служила иллюстрацией к единственной угрозе и единственному понятию: Советский Союз. Цель была проста: защищать Западную Европу от Красной армии и держать советский военный флот на привязи близ полярных арктических льдов. Поскольку угроза была недвусмысленна и прямолинейна, а Соединенные Штаты считались величайшей державой, возглавляемая ими Организация Североатлантического Договора (НАТО) стала, предположительно, самым успешным союзным объединением в истории. Разумеется, на Индийском океане возможен и некий новый морской союз, созданный по образцу НАТО, членами которого стали бы Южная Африка, Оман, Индия, Пакистан, Сингапур и Австралия – причем Индия и Пакистан спорили бы внутри этого союза точно так же, как Греция и Турция внутри НАТО. Эта идея отражает устарелое мышление, не вполне постигающее, что же, в сущности, являет собой ныне изображенный на географической карте Индийский океан.

Хотя в стратегическом плане Индийский океан и представляет собой историческое и культурное единство, он – подобно всему огромному миру, доставшемуся нам в наследство, – имеет не одно средоточие, а несколько. Африканский Рог, Персидский и Бенгальский заливы обременены определенными угрозами, исходящими от различных игроков на каждой из этих арен. Имеются и транснациональные угрозы: терроризм, стихийные бедствия, распространение ядерного оружия, анархия. Любой грядущий военный союз в пределах Индийского океана станет подобен нынешнему НАТО – более зыбкому и менее сосредоточенному на одной цели, чем в годы холодной войны. Учитывая размеры этого океана – тянущегося через семь часовых поясов и почти половину мировых меридианов – и относительно малую скорость плывущего корабля, – многонациональному флоту было бы трудно даже просто достичь зоны разразившегося кризиса вовремя. В 2004–2005 гг., когда предоставлялась помощь пострадавшим от цунами жителям индонезийских побережий Бенгальского залива, Соединенные Штаты сумели сыграть в этом ведущую роль только потому, что поблизости крейсировала американская авианосная ударная группа кораблей. Если бы эта группа («Авраам Линкольн») уже успела к тому времени достичь Корейского полуострова, к которому направлялась, американская помощь потерпевшим от цунами была бы гораздо менее действенной. Вот почему система единого военного союза – детище устарелого мировоззрения.