«Значит, Фавст не лгал», – мысленно поблагодарил Ланс перебежчика, который со всеми подробностями расписал спуск. По заверениям Фавста, ступени вели в надежно скрытый от чужих глаз искусственный грот. Перебежчик настаивал, что беглянку, прежде всего, следует искать именно там.

О приближении врага оповестил громкий топот – по ступеням спускался, почти бежал, все тот же настырный командир отряда. Подчиненный держался его спины, предпочитая относительно безопасную позицию.

Ланс в очередной раз подивился странному поведению стражей – делать все самостоятельно, даже не пытаясь вызвать подмогу. Или награда совсем уж безумная, или тут все стремятся умереть во славу короля. Конрад такой преданностью гвардейцев похвастаться не может.

Артуанец пригнулся, и вражеский меч разрубил пустоту; мгновением позже голова атакующего слетела с плеч. Последний оставшийся в живых стражник наконец-то проявил разумную предосторожность. Он закрылся щитом и стал отступать. Однако принятые меры запоздали, в лучшем случае, на пару лестничных пролетов – артуанец уже не мог отпустить человека, которой знал о нем и непременно привел бы охрану. Разумеется, лазутчик не надеялся покинуть замок незаметно, а сбежать отсюда вдвоем с Мирцей, чтобы на беглецов не обратили внимания, смог бы разве что великий маг, владеющий искусством перевоплощения и трансформации. Но Ланс таких людей в Артуане не встречал и поэтому следовал задуманному плану. Он достал из-за пояса две шестиугольные металлические звездочки с острыми, как бритва, лучами и поочередно метнул их в стражника. Снаряды вонзились в плохо защищенную голень. Человек застонал и непроизвольно приспустил щит. Этого оказалось достаточно, чтобы третья звездочка воткнулась ему в переносицу, заставив затихнуть навсегда.

Разобравшись с отрядом, Ланс продолжил спуск. С каждым шагом становилось все темнее; развешанные по стенам факелы чадили, давая слишком мало света. Наконец спуск прекратился. Всего двадцать шагов отделяло артуанца от входа в потайной грот. Дверь в него охраняли два рослых охранника в тяжелых доспехах.

Действовать нужно было быстро и тихо. Ланс достал из сумки плавательный пузырь морского змея и две склянки. В одной находился порошок, в другой плескалась розоватая жидкость.

Используя пузырь как бурдюк, артуанец высыпал в него порошок, затем влил жидкость и для утяжеления импровизированного газового снаряда быстро протолкнул внутрь последнее ядро. Оставалось перетянуть шейку суровой ниткой и немного подождать. Как только пузырь от образовавшегося в нем сонного газа округлился, Ланс задержал дыхание и метнул его в часовых.

Ударившись об пол, ядро пробило тонкую стенку, высвобождая газ.

– Это кто там шутить вздумал? – эхом отразился от стен голос одного из стражей, даже в мыслях не допускавшего, что с ним вовсе не шутят.

– Что за вонь?! – только и успел произнести второй, перед тем как упасть.

Как только охранники потеряли сознание, лазутчик подбежал к двери, мысленно взывая к Флэа, чтобы ему не пришлось взламывать замок. Возможно, Создатель услышал просьбу, а, скорее всего, так совпало – дверь была не заперта. За ней открылась изящная зала, облицованная белым мрамором. Пол, подобно цветному ковру, устилала мозаика; вдоль стен замерли высеченные из черного гранита статуи. Многочисленные аквариумы, заполненные фосфоресцирующим планктоном, испускали неяркий, дрожащий свет.

В центре залы располагался круглый бассейн, над которым за руки была подвешена девушка. Из всей одежды на ней красовалась лишь перламутровая диадема, скрепляющая водопад рыжих волос, да щиколотки горели золотом браслетов.

Поверхность воды переливалась серебристой дымкой. «Вероятно, магический барьер, – предположил Ланс, – в противном случае, по правилу сообщающихся сосудов, бассейн мгновенно превратился бы в гигантский фонтан». Вокруг бассейна застыли шесть человеческих фигур в синих балахонах, отороченных желтой каймой. Лица участников ритуала скрывали островерхие капюшоны.

Всех – кроме одного. Юный жрец с грозным изгибом сходящихся у переносицы бровей стоял отдельно, положив руки на ворот подъемного механизма.

В гроте затевалась явно не свадебная церемония, и артуанец с сожалением отбросил идею использовать Мирцу как заложницу.

Заметив постороннего, жрецы прервали монотонные завывания, и один из них удивленно спросил:

– Велений, что ты здесь делаешь?

Шлем с забралом скрывал лицо, чужой мундир и царивший вокруг полумрак ввели участников ритуала в заблуждение. Пользуясь моментом, Ланс подошел к человеку возле лебедки и резко ударил его левой рукой в живот. Жрец охнул и упал на колени. По залу пронесся возглас изумления.

– Как ты посмел поднять на Ореса руку? – закричал один из оставшихся шестерых.

Оресом звали сына правителя, и то, что сейчас он здесь, было подарком судьбы. Ланс даже не мечтал о таком заложнике.

Застопорив ворот лебедки, артуанец выхватил меч и ринулся на оторопевших жрецов. Путаясь в длиннополых одеяниях, люди бросились врассыпную. Ланс успел тяжело ранить троих и убить одного, когда скрежет потайной двери оповестил его, что кое-кому все-таки удалось спастись. Времени оставалось совсем мало.

Ланс подбежал к подвешенной над чашей бассейна принцессе, перерезал веревку и подхватил девушку на руки. От втертых в кожу благовоний тело пленницы стало липким и пахло медом; лицо поражало алебастровой белизной, длинные ресницы почти касались щек. Сквозь приоткрытые губы сверкали идеально ровные, жемчужные зубы.

Голова Мирцы безвольно откинулась назад; ее разум, одурманенный действием сонного эликсира, находился у той незримой грани, которая разделяет сон и бодрствование.

– О, мой Орес, мой милый, – простонала девушка. Тонкая рука обвила шею артуанца.

Странный звук, словно говор закипающей воды, донесся со стороны бассейна. Ланс обернулся – серебристую поверхность покрывали миллионы пузырьков. С каждым мгновением они становились все крупнее, и вскоре над водой поднялась безобразная, покрытая панцирными щитками морда.

Морской дракон перевалился через ограждение и, грузно шмякнувшись об пол, недовольно зашипел. Теперь его было можно разглядеть подробнее: круглая голова, скалившаяся двумя рядами острых, с палец величиной, зубов, плавно переходила в продолговатое гибкое туловище на четырех перепончатых лапах и раздвоенный у самого кончика, как змеиный язык, хвост.

Так вот кому предназначался столь изысканный подарок! Ланс посмотрел на дремавшую у него на руках девушку, бережно опустил Мирцу на пол и снова вытащил меч. Дракон приближался, скребя чешуйчатым брюхом по напольной мозаике. Выждав момент, Ланс сократил расстояние и режущим ударом полоснул тварь по голове. Драконья морда, как светильниками, украшенная глазами-блюдцами, стукнулась об пол, но многослойное лезвие не смогло перерубить костяные пластины черепа. В этой груде мышц, чешуи, когтей и зубов найти уязвимое место оказалось не так-то просто.

«Брюхо, – предположил Ланс, – брюхо должно быть защищено слабее спины. Вот только как до него добраться?»