левую руку, в которой был рюкзачок. Она, похоже, перед тем что-то делала свободной рукой – скорее всего, набирала сообщение на телефоне или планшете, который у неё или в кармане, или в рюкзаке.

– Привет! – сказал Иван, подойдя по хрусткому снегу к девушке на расстояние метров пяти и остановившись.

Он повёл головой по сторонам. Вокруг был однообразный пейзаж давно заброшенного предприятия: частично разрушенные здания из красного кирпича, заснеженные деревья, кучи мусора, кусты, засохшие боды́лья борщевика, на зонтиках которых лежали поблёскивающие под зимним солнцем белые шапки; рядом с котельной какие-то проржавленные до дыр железные бочки, тянущиеся от котельной трубы в ошмётках стекловаты. Вход в котельную: осевшие деревянные ворота, обитые жестью, листы которой местами завернулись, обнажив трухлявые доски; в правой створке ворот открытая покосившаяся дверь на одной петле, за дверью темно. Перед входом было натоптано. Причём Иван заметил только два типа следов: уже знакомые, явно мужские, – оставивший их человек весил килограмм под восемьдесят, как и Иван, – и следы самой девушки, сильно поменьше первых.

– Нормальные герои всегда идут в обход? – девушка улыбнулась.

– Ага, – улыбнулся в ответ Иван. – Чтобы никто не догадался… – Он перестал улыбаться и выразительно посмотрел на следы. – Мы не одни?

– Нет, – продолжая улыбаться ответила девушка.

Иван подметил, что она была не просто миловидна, а красива. Очень красива. Такие обычно в кино снимаются и за олигархов замуж выходят.

– Это страховка, Ваня, – сказал сзади знакомый Ивану голос.

Иван обернулся. В проёме двери котельной стоял Артём – его давний знакомый.

До пандемии они вместе работали в одной IT-компании. Причём пару раз проворачивали левые дела, за которые вполне могли бы не только лишиться работы, но и «присесть», как сказал бы Юрий Алексеевич, на пару-тройку лет, если бы дела эти вскрылись. Потому-то Иван и обратился к Артёму, когда решил обзавестись оружием.

Связался с Артёмом он по всем правилам конспирации, изложил суть дела. Артём взял пару дней на то, чтобы навести мосты, и вскоре свёл его с «надёжным», как он представил Ивану анонимного продавца, человеком. ПММ с универсальной кобурой и набором для чистки, четыре магазина и две сотни патронов – таков был результат переговоров с «надёжным человеком». Пять лет назад, в самом начале пандемии, за «Макара», даже модернизированного, Иван дал бы, разве что, пару банок тушёнки, а теперь пистолет стоил ему большей части накопленных за годы «стабильности» сбережений. Но это, всё же, лучше монтировки. К тому же пистолет компактный, мощный, и его, в отличие от более серьёзного оружия, можно носить скрытно. Отправляясь в тот день на встречу с анонимным продавцом, Иван не ожидал встречи со старым приятелем.

– Артём… – произнёс удивлённо Иван. – Ну ты конспиратор!

– Не без того, – сощурился от яркого света мужчина, шагнув из двери к Ивану и протягивая руку для пожатия. – Ну, здоро…

Артём не успел закончить фразу, потому, что шагнувший ему навстречу Иван молниеносным движением выхватил из рукава монтировку и с размаху ударил его в висок. Раздался неожиданно звонкий треск проламываемой кости и уже знакомое Ивану чавканье. Тело развернуло от страшного удара – Иван вложил в удар все силы – и завалилось в сугроб справа от входа в котельную.

В этот момент сзади раздался истошный глухой вопль и на спину Ивану набросилась сообщница Артёма.

– Тварь! – утробно прорычала миловидная девушка. – Ты сдохнешь! Сдохнешь! Я не дам тебе восстать!

От её броска Иван потерял равновесие и упал на колени. Монтировка стала бесполезна, – не размахнёшься толком и не ударишь, разве что себя самого по голове, – и Иван отбросил её в сторону и стал заваливаться на левый бок, чтобы прижать нападавшую к земле. Но та сразу поняла манёвр Ивана и в последний момент подалась вправо, обвила его поясницу правой ногой, а руками рванула ворот дублёнки, чтобы добраться зубами до шеи, до вздувшейся от напряжения ярёмной вены…

Иван зубами стянул с правой руки перчатку и ухватил ладонью бедро девушки, – чем, как ему показалось, на мгновение привёл последнюю в замешательство, – затем потянул её ногу вверх, освобождая доступ к правому карману дублёнки. Быстро сунул руку в карман, – пальцы нашли рукоять отвёртки, ладонь сжала инструмент. Рывок! Короткий взмах руки. Чавкающий хруст за плечом… Не по-девичьи сильные руки обмякли; ненормально горячее частое влажное дыхание, пахнущее бойней, затихло.

Иван высвободился из объятий упыря – а это был именно упырь – медленно встал на ноги. Ноги Ивана дрожали, руки тоже начинало потряхивать. Посмотрел на тело девушки: прорезиненная рукоять отвёртки торчала из правой глазницы; левый глаз, на котором теперь отчётливо была видна контактная линза, застыл как у куклы. Иван медленно, всем корпусом повернулся к телу Артёма. Тот как упал, так и лежал, из головы его на снег натекло розовым.

– Т-твари… – Иван сплюнул на снег густой тягучей слюной.

Он сразу заподозрил неладное, как только увидел девушку и понял, что шёл не по её следам. А уж когда присмотрелся к ней… Выглядела та максимум лет на двадцать пять, но её глаза… её взгляд… Солнце светило девушке в спину, и с пяти метров Иван не мог точно определить, были ли на её глазах контактные линзы, но вот взгляд… взгляд был ей не по возрасту. Так могла смотреть только умудрённая жизненным опытом женщина лет пятидесяти. А когда Артём… или, вернее тот, кто был когда-то Артёмом, шагнул из полумрака котельной Ивану навстречу и яркий солнечный луч осветил его глаза, Иван ясно увидел и линзы и холодные звериные зрачки за ними. Тот, кто был когда-то его приятелем, видимо, понял, что при ярком свете Иван может заметить маскарад и стал щуриться, но было поздно: Иван уже заметил…

Иван впервые встретился с отожранцами. Раньше он таких видел только на экране монитора. И то, что ему в одиночку удалось одолеть двоих, иначе как чудом Иван и не мыслил.

Эти твари хитры и коварны, но, похоже, память его бывшего приятеля сыграла с ним злую шутку. Он ведь помнил Ивана какого? Офисного тюфяка, от которого в лихую годину даже жена ушла. А теперь Иван был другим, теперь Иван не был сознательным гражданином в наморднике. И другим его делало вовсе не наличие или отсутствие оружия. В руках решившего изменить свою жизнь человека и монтировка, и отвёртка, и даже пассатижи (которые он ещё не применил, но которые при необходимости несомненно мог бы теперь применить) становились таким же оружием, как и пистолет, или автомат. И пусть он не герой боевика, и